В крематории сожгли полковника гру олега пеньковского. Как на самом деле был казнен предатель олег пеньковский

11.02.2022 |

Олег Пеньковский фотография

1937-1939 - обучение во 2-м Киевском артиллерийском училище

1939-1940 - политрук батареи (участник польской и финской войны)

1940-1941 - заместитель начальника политотдела по комсомольской работе Московского артиллерийского училища

1941-1942 - старший инструктор по комсомольской работе политуправления Московского военного округа

1942-1943 - офицер по особым поручениям Военного совета Московского военного округа

1943-1944 - начальник учебного отряда и позднее командир артиллерийского батальона 27-го артиллерийского полка 1-го Украинского фронта

1944-1945 - адъютант командующего артиллерией 1-го Украинского фронта (Многолетние служебные и личные отношения, в том числе в послевоенные годы, между Пеньковским и кандидатом в члены ЦК КПСС главным маршалом артиллерии С. С. Варенцовым привели к тому, что после суда над Пеньковским Варенцов был понижен в звании до генерал-майора и лишён наград, хотя в ходе суда и следствия никакие обвинения ему не предъявлялись. Аналогичные проблемы имел и тогдашний начальник ГРУ Серов И. А.)

Лучшие дня

1945 - командир 51-го гвардейского артиллерийского полка 1-го Украинского фронта

1945-1948 - обучение в Военной академии им. Фрунзе

1948 - старший офицер мобилизационного управления Московского военного округа

1948-1949 - офицер Штаба главнокомандующего сухопутных войск Министерства обороны

1949-1953 - обучение в Военно-дипломатической Академии Министерства Обороны

1953-1955 - старший офицер 4-го управления ГРУ

1955-1956 - старший помощник военного атташе при посольстве СССР в Турции, исполнял обязанности резидента ГРУ в этой стране.

1956-1958 - старший офицер 5-го управления ГРУ

1958-1959 - обучение на высших инженерных курсах Военной академии им. Дзержинского

1959-1960 - старший офицер 4-го управления ГРУ

1960 - старший офицер специального отдела 3-го управления ГРУ

1960-1962 - работа «под прикрытием» в качестве заместителя начальника Управления внешних сношений Государственного комитета по координации научно-исследовательских работ при Совете Министров СССР.

Операцией по изобличению и задержанию Пеньковского руководил генерал-полковник П. И. Ивашути.

По информации Евгения Иванова Пеньковский предложил свои услуги британской разведке выйдя впервые на связь в ноября 1960 года в канадском посольстве в Москве. Далее сотрудничал с МИ-5 и ЦРУ.

Семья

Тесть - генерал-майор Дмитрий Афанасьевич Гапанович (1896–1952), начальник Политуправления Московского военного округа.

Дядя - генерал-лейтенант Валентин Антонович Пеньковский (1904-1969), занимал высокий пост в Министерстве обороны.

Однако это оспаривает председатель КГБ при СМ СССР в 1961-1967 гг. В. Е. Семичастный в своих воспоминаниях пишет буквально следующее: Не подтвердились и рассказы Пеньковского о том, что брат его деда, Валентин Антонович Пеньковский, был начальником штаба военного округа на Дальнем Востоке, а потом в Белоруссии. Такой человек действительно существовал и названные посты занимал. В Великую Отечественную войну он сражался под командованием Родиона Яковлевича Малиновского. Однако тот Пеньковский не имел с нашим „героем“ ничего общего, кроме фамилии. Такой вымысел нужен был Олегу Пеньковскому для того, чтобы усилить свою значимость в глазах западных партнеров…

Награды

2 ордена Красного Знамени,

Орден Александра Невского,

орден Отечественной войны 1-й степени,

орден Красной Звезды,

8 медалей

По приговору суда лишён воинского звания и всех государственных наград.

Перебежчик Виктор Суворов посвятил Пеньковскому одну из своих книг.

Олег Пеньковский
петр 28.12.2015 11:13:08

Лично я бы реабилитировал Пеньковского, т.к.
многие советские граждане не принимали всерьез конфронтацию с нато после всего, что они сделали для защиты ссср от фашистской армии.
Пеньковский всего лишь вернул сша часть народного долга в виде своего
Бунта.Многие москвичи и гости столицы посмеялись бы над обвинениями в шпионаже в пользу страны-мецената ссср в науке и в деньгах..Да, есть люди,которые пытались сбежать на запад за неделю до падения Берлинской стены, есть люди, которые через камни-тайники передавали с запада родственникам деньги и есть чудаки..
получающие удовольстие от дозы риска
Когда военный не воюет - он
жиреет, теряет спортивную форму, тем более разведчик - нету риска, лая,
погонь,скрипа тормозов, запаха горелого угля...- вот, наверно Пеньковский и для тренировки и придумал себе развлечение - дергать
милицию за хвост: что из этого получилось - известно...

Лишён всех наград

Оле́г Влади́мирович Пенько́вский (23 апреля , Владикавказ - 16 мая ) - полковник (лишён звания в 1963 году) ГРУ Генерального штаба Вооружённых Сил СССР . В 1963 году обвинён в шпионаже (в пользу США и Великобритании) и в измене Родине , расстрелян по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР . Многие специалисты называют Пеньковского самым результативным агентом Запада из когда-либо работавших против СССР. Так, профессор Кембриджского университета Кристофер Эндрю , известный историк британской разведки, указывает Пеньковского «самым крупным агентом британской разведки в рядах советских спецслужб», а вторым после него - Олега Гордиевского .

Биография

  • - окончил среднюю школу № 5 [ ] в Орджоникидзе
  • - - обучение во 2-м Киевском артиллерийском училище, окончил учёбу.
  • - - политрук батареи (участник Польского похода и Зимней войны)
  • - - помощник начальника политотдела по комсомольской работе Московского артиллерийского училища
  • - - старший инструктор по комсомольской работе Политуправления Московского военного округа
  • - - офицер по особым поручениям Военного совета Московского военного округа
  • - - начальник учебного отряда и позднее командир артиллерийского батальона 27-го артиллерийского полка 1-го Украинского фронта
  • - - адъютант командующего артиллерией 1-го Украинского фронта. Многолетние служебные и личные отношения, в том числе в послевоенные годы, между Пеньковским и кандидатом в члены ЦК КПСС главным маршалом артиллерии С.С. Варенцовым привели к тому, что после суда над Пеньковским Варенцов был снижен в звании до генерал-майора и лишён звания Героя Советского Союза и всех правительственных наград, хотя в ходе суда и следствия никакие обвинения ему не предъявлялись .
  • - командир 51-го гвардейского артиллерийского полка 1-го Украинского фронта
  • - - обучался в Военной академии имени М. В. Фрунзе
  • - старший офицер мобилизационного управления штаба Московского военного округа
  • - - офицер Главного штаба Сухопутных войск
  • В - годах обучался в Военно-дипломатической академии Советской Армии (ВАСА) , по окончании учёбы был распределён в 4-е (ближневосточное) управление ГРУ .
  • - - старший офицер 4-го управления ГРУ. В середине 1955 года готовится к первой зарубежной командировке в Турцию в качестве военного атташе и резидента ГРУ .
  • - - старший помощник военного атташе при посольстве СССР в Турции, исполнял обязанности резидента ГРУ в этой стране. О его деятельности там см. .
  • - - старший офицер 5-го управления ГРУ
  • - - обучение на высших инженерных курсах Военной академии имени Ф. Э. Дзержинского . По утверждению канд. ист. наук Вилена Люлечника, вторичный приём полковника Пеньковского на службу в военную разведку санкционировал не кто иной, как лично начальник ГРУ Иван Александрович Серов .
  • - - старший офицер 4-го управления ГРУ
  • - старший офицер специального отдела 3-го (научно-технического) управления ГРУ
  • - - работа «под прикрытием» в качестве заместителя начальника Управления внешних сношений Государственного комитета по координации научно-исследовательских работ при Совете Министров СССР .

За всеми английскими дипломатами и англичанами, жившими в Москве, было установлено наблюдение. Один из контактов Пеньковского и вывел на его след

Спустя 10 дней в Будапеште был арестован связник Пеньковского Гревилл Винн . 11 мая 1963 года Военной коллегией Верховного суда СССР О. В. Пеньковский был признан виновным в измене Родине и приговорён к расстрелу (приведён в исполнение 16 мая). Гревил Винн был признан виновным в шпионаже и приговорён к восьми годам лишения свободы: трём годам тюрьмы и пяти годам лагерей. В апреле 1964 года Винн был обменян на советского разведчика Конона Моло́дого , отбывавшего в английской тюрьме 20-летний срок за шпионаж.

Операцией по изобличению и задержанию Пеньковского руководил генерал-полковник П. И. Ивашутин .

История с Пеньковским послужила поводом для снятия с должности начальника ГРУ Ивана Серова

По информации Евгения Иванова, Пеньковский предложил свои услуги британской разведке, выйдя впервые на связь в ноябре 1960 года в канадском посольстве в Москве. Далее сотрудничал с МИ-5 и ЦРУ . Он также отмечал, что «существенный урон (нанесённый Пеньковским) стал возможным не в последнюю очередь из-за особых и отнюдь не только служебных отношений, установившихся между Пеньковским и Серовым » . «Пеньковский сотрудничал всего пару лет, хотя передал огромное количество материалов», - отмечал Олег Гордиевский .

Из первой поездки в Лондон Пеньковский вернулся 6 мая 1961 года. С собой он привез миниатюрную фотокамеру «Минокс» и транзисторный радиоприемник. На Запад он сумел передать 111 пленок «Минокс», на которых было отснято 5500 документов общим объемом в 7650 страниц. Во время трех командировок в Лондон и Париж его допрашивали в общей сложности 140 часов, отчеты о них заняли 1200 страниц машинописного текста. По его наводке, если верить опубликованным на Западе документам, «погорели» 600 советских разведчиков, из них 50 - офицеры ГРУ.

Оценка событий

Информация о Пеньковском, его работе в ГРУ и сотрудничестве со спецслужбами США и Великобритании до сего дня классифицируется как секретная, поэтому большая часть оценок строится на косвенных фактах, официальной информации, распространённой в своё время СССР, Великобританией и США, и на опубликованных в США в 1965 году автобиографических заметках самого О. В. Пеньковского (авторство часто оспаривается).

Семья

Не подтвердились и рассказы Пеньковского о том, что брат его деда, Валентин Антонович Пеньковский, был начальником штаба военного округа на Дальнем Востоке, а потом в Белоруссии. Такой человек действительно существовал и названные посты занимал. В Великую Отечественную войну он сражался под командованием Родиона Яковлевича Малиновского. Однако тот Пеньковский не имел с нашим „героем“ ничего общего, кроме фамилии. Такой вымысел нужен был Олегу Пеньковскому для того, чтобы усилить свою значимость в глазах западных партнеров…

Награды

  • 8 медалей

По приговору суда лишён воинского звания и всех правительственных наград.

Версия о сожжении заживо

Распространено утверждение, что Владимир Резун (псевдоним Виктор Суворов) описывал, будто бы Пеньковский был не расстрелян, а заживо сожжен в печи крематория. Вся процедура снималась на кинопленку и в дальнейшем её показывали будущим разведчикам для устрашения. Хотя в его книге «Аквариум» действительно фигурирует история со сжиганием заживо перебежчика, однако не указывается, что это был Пеньковский. О том, что эта история описывает судьбу именно Пеньковского, вначале говорили Иосиф Бродский в статье, опубликованной журналом The New Republic , руководитель ЦОС СВР России генерал-майор Юрий Кобаладзе , a также косвенно сам Резун и Олег Гордиевский , ссылаясь при этом на того же Бродского и Эрнста Неизвестного как на первоисточник , хотя статья Бродского была опубликована на семь лет позже, чем роман «Аквариум», и явно заимствована из него. Ту же историю воспроизводит (очевидно, позаимствовав у Резуна) Том Клэнси в романе «Красный кролик ». Впоследствии Резун стал прямо отрицать , что описанная история имеет какое-либо отношение к Пеньковскому (не уточняя, впрочем, к кому она может иметь отношение, т.к. Пеньковский - единственный известный казнённый перебежчик ГРУ в звании полковника; другая подходящая кандидатура - подполковник ГРУ П. С. Попов).

См. также

Напишите отзыв о статье "Пеньковский, Олег Владимирович"

Литература

  • Судебный процесс по уголовному делу агента английской и американской разведок гражданина СССР Пеньковского О. В. и шпиона-связника подданного Великобритании Винна Г. - М., 7–11 мая 1963 г.. - М .: Политиздат, 1963. - 320 с. - 100 000 экз.
  • Дегтярёв К. СМЕРШ. - М .: Яуза Эксмо, 2009. - С. 610-623. - 736 с. - (Энциклопедия спецслужб). - 4000 экз. - ISBN 978-5-699-36775-7 .
  • Максимов А.[Б.] Главная тайна ГРУ. - М .: Яуза Эксмо, 2010. - 416 с. - (ГРУ). - 4000 экз. - ISBN 978-5-699-40703-3 .
  • Лемехов О.И. , Прохоров Д. П. Перебежчики. Заочно расстреляны. - (Особый архив). - М.: Вече; АРИА-АиФ, 2001. - 464 с. - ISBN 5-7838-0838-5 («Вече»), ISBN5-93229-120-6 (ЗАО «АРИА-АиФ»).
  • Шектер Дж., Дерябин П. Шпион, который спас мир. Том 1-2. - (Секретные миссии). - М.: Международные отношения, 1993. - 296 с. + 296 с. - ISBN 5-7133-0594-5 .
  • - М.: Центрполиграф. - (Секретная папка). - ISBN 5-227-00732-2

Ссылки

Примечания

  3. Сергей Чертопруд. . Независимая газета (9 июня 2000). Проверено 10 января 2013. .
  6. Полковник Игорь ПОПОВ: «Тогда за измену полковника Олега Пеньковского с должности начальника ГРУ убрали генерала армии Александра Серова» .
  9. Елена Авадяева, Леонид Зданович
  10. Oleg Penkovskiy, The Penkovskiy papers, Garden City, N.Y., Doubleday, 1965, (ошибоч.)
  13. Семичастный, В. Е. Глава «Дело Пеньковского» // Беспокойное сердце. - М .: Вагриус, 2003. - С. 230.
  15. Телемост с Виктором Суворовым, Москва-Лондон, трансляция по российскому ТВ, конец 1997
  19. . Проверено 10 апреля 2013. .

Отрывок, характеризующий Пеньковский, Олег Владимирович

– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C"est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей, есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.

12 го ноября кутузовская боевая армия, стоявшая лагерем около Ольмюца, готовилась к следующему дню на смотр двух императоров – русского и австрийского. Гвардия, только что подошедшая из России, ночевала в 15 ти верстах от Ольмюца и на другой день прямо на смотр, к 10 ти часам утра, вступала на ольмюцкое поле.
Николай Ростов в этот день получил от Бориса записку, извещавшую его, что Измайловский полк ночует в 15 ти верстах не доходя Ольмюца, и что он ждет его, чтобы передать письмо и деньги. Деньги были особенно нужны Ростову теперь, когда, вернувшись из похода, войска остановились под Ольмюцом, и хорошо снабженные маркитанты и австрийские жиды, предлагая всякого рода соблазны, наполняли лагерь. У павлоградцев шли пиры за пирами, празднования полученных за поход наград и поездки в Ольмюц к вновь прибывшей туда Каролине Венгерке, открывшей там трактир с женской прислугой. Ростов недавно отпраздновал свое вышедшее производство в корнеты, купил Бедуина, лошадь Денисова, и был кругом должен товарищам и маркитантам. Получив записку Бориса, Ростов с товарищем поехал до Ольмюца, там пообедал, выпил бутылку вина и один поехал в гвардейский лагерь отыскивать своего товарища детства. Ростов еще не успел обмундироваться. На нем была затасканная юнкерская куртка с солдатским крестом, такие же, подбитые затертой кожей, рейтузы и офицерская с темляком сабля; лошадь, на которой он ехал, была донская, купленная походом у казака; гусарская измятая шапочка была ухарски надета назад и набок. Подъезжая к лагерю Измайловского полка, он думал о том, как он поразит Бориса и всех его товарищей гвардейцев своим обстреленным боевым гусарским видом.
Гвардия весь поход прошла, как на гуляньи, щеголяя своей чистотой и дисциплиной. Переходы были малые, ранцы везли на подводах, офицерам австрийское начальство готовило на всех переходах прекрасные обеды. Полки вступали и выступали из городов с музыкой, и весь поход (чем гордились гвардейцы), по приказанию великого князя, люди шли в ногу, а офицеры пешком на своих местах. Борис всё время похода шел и стоял с Бергом, теперь уже ротным командиром. Берг, во время похода получив роту, успел своей исполнительностью и аккуратностью заслужить доверие начальства и устроил весьма выгодно свои экономические дела; Борис во время похода сделал много знакомств с людьми, которые могли быть ему полезными, и через рекомендательное письмо, привезенное им от Пьера, познакомился с князем Андреем Болконским, через которого он надеялся получить место в штабе главнокомандующего. Берг и Борис, чисто и аккуратно одетые, отдохнув после последнего дневного перехода, сидели в чистой отведенной им квартире перед круглым столом и играли в шахматы. Берг держал между колен курящуюся трубочку. Борис, с свойственной ему аккуратностью, белыми тонкими руками пирамидкой уставлял шашки, ожидая хода Берга, и глядел на лицо своего партнера, видимо думая об игре, как он и всегда думал только о том, чем он был занят.
– Ну ка, как вы из этого выйдете? – сказал он.
– Будем стараться, – отвечал Берг, дотрогиваясь до пешки и опять опуская руку.
В это время дверь отворилась.
– Вот он, наконец, – закричал Ростов. – И Берг тут! Ах ты, петизанфан, але куше дормир, [Дети, идите ложиться спать,] – закричал он, повторяя слова няньки, над которыми они смеивались когда то вместе с Борисом.
– Батюшки! как ты переменился! – Борис встал навстречу Ростову, но, вставая, не забыл поддержать и поставить на место падавшие шахматы и хотел обнять своего друга, но Николай отсторонился от него. С тем особенным чувством молодости, которая боится битых дорог, хочет, не подражая другим, по новому, по своему выражать свои чувства, только бы не так, как выражают это, часто притворно, старшие, Николай хотел что нибудь особенное сделать при свидании с другом: он хотел как нибудь ущипнуть, толкнуть Бориса, но только никак не поцеловаться, как это делали все. Борис же, напротив, спокойно и дружелюбно обнял и три раза поцеловал Ростова.
Они полгода не видались почти; и в том возрасте, когда молодые люди делают первые шаги на пути жизни, оба нашли друг в друге огромные перемены, совершенно новые отражения тех обществ, в которых они сделали свои первые шаги жизни. Оба много переменились с своего последнего свидания и оба хотели поскорее выказать друг другу происшедшие в них перемены.
– Ах вы, полотеры проклятые! Чистенькие, свеженькие, точно с гулянья, не то, что мы грешные, армейщина, – говорил Ростов с новыми для Бориса баритонными звуками в голосе и армейскими ухватками, указывая на свои забрызганные грязью рейтузы.
Хозяйка немка высунулась из двери на громкий голос Ростова.
– Что, хорошенькая? – сказал он, подмигнув.
– Что ты так кричишь! Ты их напугаешь, – сказал Борис. – А я тебя не ждал нынче, – прибавил он. – Я вчера, только отдал тебе записку через одного знакомого адъютанта Кутузовского – Болконского. Я не думал, что он так скоро тебе доставит… Ну, что ты, как? Уже обстрелен? – спросил Борис.
Ростов, не отвечая, тряхнул по солдатскому Георгиевскому кресту, висевшему на снурках мундира, и, указывая на свою подвязанную руку, улыбаясь, взглянул на Берга.
– Как видишь, – сказал он.
– Вот как, да, да! – улыбаясь, сказал Борис, – а мы тоже славный поход сделали. Ведь ты знаешь, его высочество постоянно ехал при нашем полку, так что у нас были все удобства и все выгоды. В Польше что за приемы были, что за обеды, балы – я не могу тебе рассказать. И цесаревич очень милостив был ко всем нашим офицерам.
И оба приятеля рассказывали друг другу – один о своих гусарских кутежах и боевой жизни, другой о приятности и выгодах службы под командою высокопоставленных лиц и т. п.
– О гвардия! – сказал Ростов. – А вот что, пошли ка за вином.
Борис поморщился.
– Ежели непременно хочешь, – сказал он.
И, подойдя к кровати, из под чистых подушек достал кошелек и велел принести вина.
– Да, и тебе отдать деньги и письмо, – прибавил он.
Ростов взял письмо и, бросив на диван деньги, облокотился обеими руками на стол и стал читать. Он прочел несколько строк и злобно взглянул на Берга. Встретив его взгляд, Ростов закрыл лицо письмом.
– Однако денег вам порядочно прислали, – сказал Берг, глядя на тяжелый, вдавившийся в диван кошелек. – Вот мы так и жалованьем, граф, пробиваемся. Я вам скажу про себя…
– Вот что, Берг милый мой, – сказал Ростов, – когда вы получите из дома письмо и встретитесь с своим человеком, у которого вам захочется расспросить про всё, и я буду тут, я сейчас уйду, чтоб не мешать вам. Послушайте, уйдите, пожалуйста, куда нибудь, куда нибудь… к чорту! – крикнул он и тотчас же, схватив его за плечо и ласково глядя в его лицо, видимо, стараясь смягчить грубость своих слов, прибавил: – вы знаете, не сердитесь; милый, голубчик, я от души говорю, как нашему старому знакомому.
– Ах, помилуйте, граф, я очень понимаю, – сказал Берг, вставая и говоря в себя горловым голосом.
– Вы к хозяевам пойдите: они вас звали, – прибавил Борис.
Берг надел чистейший, без пятнушка и соринки, сюртучок, взбил перед зеркалом височки кверху, как носил Александр Павлович, и, убедившись по взгляду Ростова, что его сюртучок был замечен, с приятной улыбкой вышел из комнаты.
– Ах, какая я скотина, однако! – проговорил Ростов, читая письмо.
– А что?
– Ах, какая я свинья, однако, что я ни разу не писал и так напугал их. Ах, какая я свинья, – повторил он, вдруг покраснев. – Что же, пошли за вином Гаврилу! Ну, ладно, хватим! – сказал он…
В письмах родных было вложено еще рекомендательное письмо к князю Багратиону, которое, по совету Анны Михайловны, через знакомых достала старая графиня и посылала сыну, прося его снести по назначению и им воспользоваться.
– Вот глупости! Очень мне нужно, – сказал Ростов, бросая письмо под стол.
– Зачем ты это бросил? – спросил Борис.
– Письмо какое то рекомендательное, чорта ли мне в письме!
– Как чорта ли в письме? – поднимая и читая надпись, сказал Борис. – Письмо это очень нужное для тебя.
– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех. Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.

Кем же на самом деле был Олег Пеньковский: ординарным отщепенцем и шпионом, так и не спасшим мир, или выдающимся разведчиком, сослужившим немалую службу на благо всего человечества? В своих записках «От КГБ до ФСБ» я, как мне представляется, дал вполне исчерпывающий ответ на только что поставленный мною вопрос. И ответ этот был таков: Олег Пеньковский – это бывший офицер Советской армии, совершивший государственную измену в начале 1960-х годов (изменивший Родине, – по терминологии тех лет), разоблаченный органами государственной безопасности и расстрелянный в соответствии с законами того времени.

Казалось бы, ну что еще можно добавить к вышесказанному? Ан, нет, оказывается, что добавлять можно еще очень и очень много. Одним словом, тему эту закрывать явно преждевременно, и вот почему.

На моем рабочем столе (не в компьютере, а на настоящем деревянном столе) лежат две книги. Обе изданы в 2016 году. Одна из них называется «Легендарные разведчики. На передовой вдали от фронта – внешняя разведка в годы Великой Отечественной войны». Книга вышла в издательстве «Молодая гвардия», в серии «Жизнь замечательных людей». Автор – Николай Долгополов.

Вторая книга, вышедшая в свет в издательстве «Просвещение» и озаглавленная «Записки из чемодана», как следует из вынесенного на обложку анонса, является проектом Александра Хинштейна. Автором же самих записок является Иван Серов, первый председатель КГБ при Совете Министров СССР, затем начальник ГРУ, генерал армии. После разоблачения шпиона Пеньковского – сотрудника ГРУ – Серов был разжалован в генерал-майоры, лишен звания Героя Советского Союза, которого был удостоен за героическое руководство наступательными операциями при взятии Берлина, а в итоге – исключен из рядов КПСС. Скончался в 1990 году. Вообще-то, Хинштейна, на мой взгляд, можно было бы по праву назвать соавтором книги, но не о том сейчас речь.

Звеном, как бы связующим обе книги, является личность уже упомянутого Пеньковского, который в качестве персонажа фигурирует и в том, и в другом произведении. Сразу же спешу оговориться, что к плеяде легендарных разведчиков Пеньковский ни в коем случае не относится. И если Николай Долгополов упоминает его в своей книге, то только потому, что в очерке, посвященном бывшему сотруднику Первого главного управления КГБ, принимавшему активное участие в партизанском движении в годы Великой Отечественной войны, полковнику Ивану Дедюле, автор выдвигает довольно неожиданную версию разоблачения предателя.

Версия эта заключается в том, что, по мнению автора, который ссылается на сведения, полученные от героя очерка, первичные данные о шпионской деятельности Пеньковского, были получены именно от Ивана Дедюли, когда он работал в резидентуре КГБ в Австрии. И именно эти сведения, полученные советским разведчиком через некоего сотрудника австрийских спецслужб, позволили взять предателя в активную разработку. Очерк о разведчике Дедюле так и называется: «Партизан поймал Пеньковского». Надо сказать, что заголовок, данный очерку, звучит весьма громко, но при этом абсолютно не отвечает существу дела.

Я совершенно не склонен резко критиковать Николая Михайловича, которого знаю, как добросовестного литератора и историка спецслужб, но все же вынужден сделать ряд замечаний.

Прежде всего, ответственно заявляю о том, что в деле разоблачения агентов иностранных разведок всегда работает целый коллектив сотрудников разведки и контрразведки. К ним по мере необходимости подключаются сотрудники наружного наблюдения и оперативно-технические работники и наконец, на этапе завершения разработки – следователи. Выделить какого-то одного оперативного работника из числа десятков других, работающих с ним бок о бок, и сказать, что это именно он разоблачил шпиона, чаще всего просто невозможно, а с оперативной точки зрения – неэтично.

Что касается непосредственно разоблачения шпиона Пеньковского, то и в этом случае в мероприятиях по его разработке принимали участие многочисленные сотрудники КГБ самого разного профиля. При этом я беру на себя смелость заявить, что одну из главных ролей в этом деле сыграли разведчики наружного наблюдения; именно они, на мой взгляд, первыми добыли сведения, напрямую уличавшие Пеньковского в шпионаже. Но, так или иначе, утверждать, что именно они (или кто-то один из их бригады) разоблачили или тем более – «поймали» – шпиона Пеньковского, я никак не могу.

Относительно версии Ивана Дедюли, о которой читателям поведал Николай Долгополов, я могу сказать следующее. В свое время, внимательно проштудировав дело оперативной разработки американо-британского агента Пеньковского, а также уголовное дело, возбужденное в отношении Пеньковского по статье 64, пункт «А» УК РСФСР (измена Родине в форме шпионажа), я не помню, чтобы в них содержались упоминания о сообщении из резидентуры в Австрии о связи уже упомянутого Пеньковского с иностранными разведками. Я вовсе не хочу сказать, что подобного факта вообще не было. Скорее всего, был, и все было именно так, как описано в очерке Долгополова, но придавать этому факту чрезмерное значение я бы не стал.

На этом месте я ставлю точку и перехожу ко второму эпизоду главы о далеко не самом видном шпионе ХХ века. Не буду скрывать, так называемые «Записки из чемодана» в части, непосредственно касающейся Пеньковского, написаны и представлены в книге таким образом, что с ними не так-то просто разобраться. Здесь необходима вдумчивая и кропотливая работа. Однако начнем…

В книге даны довольно отрывочные, собственные мысли Серова о Пеньковском. Вопреки материалам, хранящимся в архиве ФСБ, и свидетельству многих очевидцев бывший глава КГБ и ГРУ напрочь отрицает свое близкое знакомство с Пеньковским, а главное – факт своего участия в деле восстановления Пеньковского на службе в военной разведке в 1959 году. Вторым, принципиально важным, на мой взгляд, моментом является мнение Серова о принадлежности Пеньковского к агентуре КГБ. Именно с рассуждений по этим вопросам я бы и хотел начать свои комментарии к книге, причем начать хочу не с первого, а со второго.

Судя по запискам, Серов нисколько не сомневался в том, что Пеньковский был агентом КГБ. Что ж, вполне возможно, хотя, как говорится, история об этом умалчивает. Главное – никаких документов, подтверждающих или опровергающих эту версию, никто из историков и публицистов не видел. Ну, а если он даже и был когда-то завербован сотрудниками КГБ, это не имеет никакого значения для того, чтобы понять, кем же был Пеньковский на самом деле, и на какую разведку он в действительности работал. Кстати говоря (если, опять же, судить по оставленным им запискам), Серов ничуть не сомневался, что на разведки стран Запада Пеньковский работал, причем – вполне добросовестно. Вот, к примеру, его мнение по поводу Пеньковского, включенное Хинштейном в главу 22 «Записок из чемодана»:

«В мае 62 года, видя, что затея КГБ с командированием в США не удалась, тогда ко мне пришел сотр[удник] особ[ого] отд[ела] и просил меня «выступить на совещании и похвалить П[еньковского] за хорошую работу и т.д., чтобы вселить у него уверенность, что его не подозревают».

Я с возмущением отверг эту болтовню и сказал, что нечего тянуть с его разработкой, а надо вызвать его и допросить, и у меня нет сомнений, что он должен признаться. Однако моего совета не послушались, так как у них замыслы были более широкие, т.е. скомпрометировать меня в ущерб государственным интересам и до октября 1962 г., т.е. 6 месяцев без всякой необходимости «разрабатывали» его, создавая условия для работы в пользу иностр[анной] разведки, лишь бы выполнить задуманный план против меня. Мне это теперь стало ясно как день».

Я не знаю, почему Иван Александрович решил, что в КГБ якобы в 1962 году задумали отправить Пеньковского в командировку в США, ведь на самом деле его в тот период под любым предлогом отводили от всевозможных выездов за границу. Помимо отвода от командировки в Соединенные Штаты, сотрудники КГБ не допустили его выезда в Бразилию, Израиль и на Кипр. Но вообще-то задумка – прилюдно высказать похвалу Пеньковскому – выглядит совсем не так уж нелепо, как это пытался изобразить Серов. Что касается разработки Пеньковского, то готов вполне ответственно заявить, что опера из КГБ не «тянули», а действовали «с чувством, с толком, с расстановкой». Кстати, тогда было сделано все возможное, чтобы до минимума ограничить доступ шпиона к секретам и сузить круг его общения с иностранными гражданами. Если же, невозможно было предотвратить контакт с иностранцем, то обставляли Пеньковского капитально, не давая ему лишнего шага ступить.

Что же касается «ясного как день» плана, разработанного, как считал Серов, для его компрометации, то тут есть, о чем порассуждать. Существовал ли такой план или нет, я судить не берусь. Не хочу также рассуждать о том, в чем состояла необходимость непременно расправиться с весьма неординарным человеком, каким в действительности был Иван Александрович Серов – эта тема явно выходит за рамки настоящего повествования. Однако я вполне допускаю, что подобный план действительно существовал, и его главными исполнителями явились Шелепин и Семичастный. Но, так или иначе, а действия контрразведчиков (не политиканов из КГБ, а настоящих контрразведчиков) с января по октябрь 1962 года были направлены исключительно на получение максимально полной информации о преступной деятельности агента ЦРУ и СИС Пеньковского. Не исключаю, что недоброжелатели Серова воспользовались сложившейся ситуацией, чтобы свести с ним счеты, но это действо разворачивалось, как бы параллельно с разработкой шпиона, и соответственно – к делу Пеньковского прямого отношения не имеет.

Охотно допускаю, что близких отношений, а тем более – дружбы, между Серовым и Пеньковским никогда не было, хотя все же шпиону удалось всеми правдами и неправдами подобраться к членам его семьи. Но не это главное, намного важнее вопрос о степени вины Серова в восстановлении Пеньковского на службе в разведке. Обратимся, прежде всего, к мнению по этому вопросу самого Серова, которое он высказал в Комитете партийного контроля (КПК) при ЦК КПСС в феврале 1964 года при обсуждении вопроса о переводе Пеньковского в ГРУ. Однако сначала хочу отметить, что в объяснении Серова, данном на заседании КПК, фигурирует Варенцов, о котором следует сказать несколько слов.

Сергей Сергеевич Варенцов – видный советский военачальник, в годы Великой Отечественной войны командовал артиллерией на ряде фронтов, в послевоенные годы командовал артиллерией Советской армии, а в 1961 году стал командующим артиллерией и ракетными войсками Сухопутных войск, главный маршал артиллерии. Пеньковский вошел в доверие к Варенцову во время войны, стал его адъютантом, пользовался его покровительством вплоть до своего провала в качестве агента иностранных разведок. После разоблачения Пеньковского Варенцов, как и Серов, был разжалован в генерал-майоры и лишен звания Героя Советского Союза.

Кстати, Александр Хинштейн ошибочно называет в ряде случаев Варенцова главнокомандующим ракетными войсками и артиллерией – такой должности в Советской армии никогда не было. Самого же Пеньковского, который, как уже выше отмечено, был адъютантом у Варенцова, автор однажды понизил в должности до ординарца…

Однако, дадим наконец слово – Ивану Серову:

«Через некоторое время мне позвонил Варенцов, очевидно, после того как ему стало известно о моем отрицательном отношении к приему Пеньковского (в ГРУ – прим. авт.).

Варенцов начал расхваливать Пеньковского, что он его знает десятки лет с хорошей стороны, что он воевал. Я возразил Варенцову, указав, что на него плохая аттестация В[оенного] Атташе. Он на это сказал, что он сейчас кончает ракетные курсы и имеет блестящую характеристику и просил еще раз рассмотреть этот вопрос.

Я дал Указание Смоликову (зам. начальника ГРУ – прим. авт.) проверить и собрать все материалы. Он в конце разговора сказал, что ему также звонил Варенцов.

В дальнейшем еще раз т. Смоликов приходил с документами и справкой на Пеньковского, из которых было видно, что он уволен приказом нач[альника] Ген. Штаба, и тогда сказал Смоликову, что по-прежнему не согласен.

Через несколько дней, встретив меня, Варенцов вновь расхваливал Пеньковского, на что я ответил, что больше добавить ничего не могу к тому, что сказал. Я считал, что на этом вопрос закончен.

Никому из подчиненных я не давал указаний ни о приеме Пеньковского в ГРУ, ни о переделке его аттестации. Это подтверждается документами: приказом о зачислении, подписанным т. Роговым, и аттестацией, подписанной т. Ляхтеровым (начальник 4-го управления ГРУ – прим. авт.) и утвержденной т. Роговым.

Оба эти документа составлены с нарушениями существующего порядка в армии по аттестованию и оформлению приказов.

За это нарушение должны отвечать товарищи, допустившие его, но вместе с этим – я, как руководитель Главного управления, доверчиво относившийся к этим товарищам, и не контролировал в должной мере их действия.

О том, что Пеньковский принят и работает в ГРУ, я узнал через несколько месяцев, когда увидел его фамилию в числе офицеров, выделенных для обслуживания выставки в Москве.

Я спросил у нач-ка отдела т. Рогова, откуда взялся Пеньковский, на что мне т. Рогов ответил, что кадры разбирались с ним и т. Рогов (зам. нач. ГРУ), подписал приказ о назначении…».

Что можно сказать по поводу этого объяснения. Прежде всего, нельзя не признать, что вина Серова действительно имела место, и я не случайно выделил в тексте его слова, где он прямо говорит об этом. Откровенно говоря, меня не на шутку удивили порядки, царившие в ГРУ на стыке 50-х и 60-х годов прошлого столетия. Получается, что начальник Главного управления дает четкие указания своим заместителям, а они, воспользовавшись непродолжительным отсутствием своего шефа, сделали все по-своему вопреки полученному приказу.

Но это еще не все. Серов указывает, что через несколько месяцев он узнал о приеме Пеньковского в ГРУ. И что же. Вместо того чтобы предпринять решительные действия и дать надлежащий отпор кадровикам и своему заместителю Рогову, он как бы соглашается с их действиями, махнув на все рукой…

Наказан Серов был сверх всякой меры – здесь, кажется, двух мнений быть не может. Как можно было лишать человека награды, заслуженно полученной в годы войны? А исключение из рядов КПСС, по меркам 1960-х годов, можно сравнить разве что с условным лишением свободы…

Однако вернемся непосредственно к Пеньковскому. На странице 584 «Записок из чемодана» есть сноска следующего содержания:

«Отрицательная аттестация на Пеньковского по итогам его работы в турецкой резидентуре ГРУ была составлена военным атташе Рубенко (настоящая фамилия – Савченко), конфликт с которым и привел к досрочному отзыву домой и отчислению из военной разведки будущего предателя».

Я не знаю, кто конкретно автор этой сноски: возможно, Александр Хинштейн, а может быть, редактор из издательства «Просвещение». Но, так или иначе, я полагаю, что с руководителем проекта, то есть с Александром Евсеевичем, текст этой сноски согласовывался. А ведь, что интересно: в этой фразе Олег Пеньковский однозначно назван предателем, пусть будущим, но предателем! Чуть ранее у Хинштейна встречается такая мысль:

«Да, положа руку на сердце, Серова следовало наказать за предательство его подчиненного. Но произошедшее с ним больше похоже на расправу. В одночасье перечеркнутой оказалась вся жизнь…».

С этим мнением Александра я согласен полностью и ранее я сам высказывал аналогичную мысль. Но хочу особо подчеркнуть, что автор употребляет термин «предательство» по отношению к подчиненному Серова, то есть – к Пеньковскому. Следовательно, в момент, когда он писал эти строки, у него не возникало сомнений, что Пеньковский – предатель.

Казалось бы, можно уже ставить жирную точку в этой ординарной шпионской истории и прекращать всякие споры и кривотолки о личности самого шпиона. Однако не тут-то было…

В 22-й главе, фигурирующей под заголовком «Олег Пеньковский – агент КГБ? 1962–1963 годы» (кстати, предыдущая цитата взята также из этой главы), руководитель проекта отмечает:

«То, о чем пишет Серов, – это без преувеличения сенсация . Одно из самых громких дел излагается им совершенно в ином, неожиданном ракурсе».

Вот теперь-то, кажется, и начинается самое интересное! Я, правда, вынужден прямо заявить, что какой-то особой сенсационности по поводу Пеньковского в записках Серова я не заметил. Для себя я отметил два новых момента. Первое – это то, что Серов в отличие от Варенцова близким к Пеньковскому человеком и его покровителем никогда не был. А второе – это мнение бывшего Председателя КГБ о том, что Пеньковский был агентом того самого КГБ, которым он, Серов, совсем еще недавно руководил.

Ранее я отмечал, что собственно в записках Серова, о Пеньковском сказано достаточно скупо и фрагментарно. Есть, впрочем, необходимость выделить еще одну мысль Серова, которую он высказывает на страницах так называемой «записи № 3». Говоря о Пеньковском, Серов прямо называет его «подлецом» и предполагает, что «работая на американцев», он «одновременно был сексотом у КГБ». Процитированные слова лишний раз подтверждают, что Серов не сомневался в том, что Пеньковский – американский шпион, ну а то, что он действительно был подлецом, – это практически ни у кого не вызывает ни малейших недоумений. По поводу мнения Серова о том, что Пеньковский был агентом КГБ и использовался в комбинации по его дискредитации, я уже ранее высказывал свою точку зрения и вновь возвращаться к этому вопросу считаю излишним. Возможно, в этом и заключается, на взгляд Александра Хинштейна, та самая «без преувеличения сенсация».

По моему, однако, мнению, главная сенсация заключена не в записках, сделанных непосредственно Серовым. Сенсация – в комментариях Хинштейна, а главным образом – в его эссе, вставленном в книгу под заголовком «Другая жизнь Олега Пеньковского». Хотя это тоже, как посмотреть, ведь многие мысли Хинштейна уже не раз в том или ином виде фигурировали в различных произведениях и опусах о Пеньковском. Как я отмечал ранее, Александр Хинштейн не менее двух раз признавал, что предательство Пеньковский совершил. И, тем не менее, как это следует из последующего повествования, он имеет о Пеньковском и его деле особое мнение, с которым я постараюсь разобраться.

Начать я считаю нужным даже не с эссе, а с пространного комментария, которым Александр Евсеевич предваряет 22-ю главу «Записок из чемодана». Прежде всего, я выделяю мысль автора комментария (или соавтора «Записок»), где он отмечает «массу нестыковок и странностей в деле Пеньковского, на которые историки почему-то стараются не обращать внимания». И далее он продолжает:

«За 8 месяцев, пытаясь установить контакт с иностранной разведкой, Пеньковский безбоязненно совершил 6 инициативных подходов к иностранцам, 5 раз пытался передать секретные документы и трижды посещал их гостиничные номера.

После вербовки в течение 6 месяцев он провел в Москве не менее 10 встреч с женой резидента МИ-6 Анной Чизхольм, причем все – в людных местах. Контрразведкой снова замечен не был.

Когда же, наконец, «наружка» КГБ зафиксирует тайные контакты полковника ГРУ с женой резидента, пройдет еще 10 месяцев, прежде чем Пеньковского арестуют. Хотя за это время он передаст противнику не менее 30 микропленок с совершенно секретной информацией, в том числе о советских ракетах на Кубе».

Я не берусь судить, какими источниками пользовался Александр Хинштейн, когда выдавал вышеприведенные выкладки, а также писал свое сочинение на тему о том, что у Пеньковского была «другая жизнь», но готов утверждать, что львиная доля этих источников не выдерживает никакой критики.

Кстати, известный литературный персонаж из романа «12 стульев» Остап Бендер однажды высказал такую мудрую мысль: «Скоро только кошки родятся». Эти же слова хочется напомнить тем, кто считает, что период активной разработки шпиона Пеньковского был сильно затянут. Нет, он длился ровно столько, сколько было необходимо для того, чтобы досконально разобраться во всех перипетиях шпионского дела и тщательно задокументировать все противоправные действия иностранного агента. После чего все собранные материалы можно было в полном объеме представить в суде, как доказательство совершенных Пеньковским преступлений.

К примеру, в процессе кропотливой работы сотрудников Комитета госбезопасности было выявлено около 200 связей шпиона, среди которых около 40 человек были его близкими знакомыми. Среди знакомых было немало офицеров и генералов Советской Армии, большинство из которых были секретоносителями. Были в частности выявлены многие его связи, которых он активно использовал для получения секретной информации «втемную». Нередко, желая получить какую-то информацию, Пеньковский без тени сомнения прикрывался именем маршала Варенцова, который якобы сам ему поручил собрать данные по тому или иному вопросу.

Хинштейн отмечает, что более полугода Пеньковский настойчиво искал контакта с западными разведчиками и при этом «безбоязненно» совершал к ним подходы. В этом, в общем-то, нет ничего сверхъестественного, поскольку в тот момент готовый кандидат в иностранные агенты занимал по прикрытию немалую должность в Управлении внешних сношений Государственного комитета по координации научно-исследовательских работ (ГК КНИР), что давало ему немалые возможности для поддержания постоянных связей с иностранцами.

Кстати, впервые в поле зрения органов государственной безопасности Пеньковский попал в начале января 1961 года. Тогда были получены сведения о его контакте с торговым советником Посольства Канады в Москве Ван-Влитом (Хинштейн ошибочно называет его Ван-Влие, но полагаю, что принципиального значения это не имеет) и временно находящимся в Москве другим канадским гражданином. Некоторые детали, фигурировавшие в беседе Пеньковского с канадцами, давали определенные основания подозревать его в шпионаже. Но Пеньковского тогда выручило ГРУ, по данным которого их сотрудник вел разработку того самого гражданина Канады, который на короткий срок прибыл в Москву.

Чуть позднее была зафиксирована подозрительная с точки зрения сотрудников КГБ связь Пеньковского с англичанином Гревиллом Винном. Однако и в этом случае Главное разведывательное управление пыталось все списать на свою оперативную заинтересованность в британском коммерсанте. На деле, однако, все получилось не так гладко, и отношения Пеньковского с Винном явились в итоге немаловажным фактором в мероприятии по разоблачению шпиона.

Кстати, Гревилл Винн не был кадровым сотрудником британской разведки, он был агентом СИС. Его завербовали в тот момент, когда у коммерсанта, коим в действительности Винн являлся, сложился тесный контакт с Пеньковским. Надо сказать, что вербовали его довольно грубо с использованием шантажа; конкретно ему было сказано, что в случае отказа он может считать свою карьеру бизнесмена законченной…

В отличие от контактов Пеньковского с Ван-Влитом и Винном, его отношения с Анной Чизхолм строились на сугубо конспиративной основе, и их встречи проходили далеко не в столь людных местах, как полагает А.Е. Хинштейн. Я, впрочем, предлагаю посмотреть на ситуацию, сложившуюся в отношениях английской разведчицы и совершившего государственную измену бывшего советского офицера, с несколько необычной точки зрения.

Будем исходить из того, что Пеньковский – вовсе не агент двух западных разведок, а вполне добропорядочный советский офицер, исполнявший роль «засланного казачка», предписанную сценарием Комитета госбезопасности СССР для решения определенных вопросов государственной важности. Именно такую роль Александр Хинштейн примеряет для перерожденца и предателя в своем эссе «Другая жизнь Олега Пеньковского». И что же у нас получается в таком случае?

Получается вот, что. Пеньковский, действующий под контролем КГБ и в полном согласии с ним, не стесняясь ничего и никого, совершенно свободно встречается с Анной Чизхолм в местах, где полно ненужных свидетелей. И это, с точки зрения Хинштейна и других авторов, которые выступают за то, что Пеньковский выполнял особо ответственное задание Советского правительства, вполне естественно. Однако как нам быть со стороной противоположной? Анна Чизхолм, по логике тех событий, должна была быть вполне уверенной в том, что Пеньковский – вовсе не двойной агент, а человек, всецело преданный идеалам Свободного мира и добросовестно выполняющий предписания разведки Соединенного Королевства. А коль скоро так, то как же она могла допустить такую оплошность и несколько раз встречаться со своим «верным агентом» в совершенно неподходящих для этого местах? Наверное, сама г-жа Чизхольм немало смыслила в премудростях разведывательного ремесла, но в еще большей степени в этих делах поднаторел ее супруг, Родерик Чизхолм, который обладал полной информацией о работе с Пеньковским. И оба они, считай из раза в раз, допускали одну и ту же грубейшую ошибку!

Это все, однако, относится к разряду моих «домыслов» или, правильнее сказать – «фантазий» на заданную тему. На деле же все выглядело не совсем так, или правильнее сказать – совсем не так.

Однако я приведу еще один довод в пользу того, что Пеньковский не был подставлен органами госбезопасности Советского Союза англо-американским спецслужбам с целью их дезинформации, а был чистейшей воды инициативником, действовавшим на свой страх и риск в пользу западных разведок. Летом 1962 года агентурным путем была получена информация, что Советский Союз с очередным визитом собирается посетить Гревилл Винн для ведения переговоров с руководством ГК КНИР об организации в Москве выставки электронного оборудования. Как особо отмечал оперативный источник, при решении этого вопроса Пеньковский, ссылаясь на заинтересованность ГРУ в приезде англичанина, проявил особое рвение, чтобы убедить руководство госкомитета непременно согласиться с поступившим предложением.

Сам собой напрашивался вывод, что Винн не просто так собирался приехать в Москву. Скорее всего, он должен был стать новым связником СИС для работы с Пеньковским. Этот вывод выглядел тем более убедительным, что все сводилось к переходу Пеньковского на новый способ связи. Не без участия Комитета госбезопасности Винну был разрешен въезд в СССР.

Всю организационную часть визита англичанина в Москву Пеньковский взял на себя. Он же снял для него номер в гостинице «Украина». Несмотря на то, что этот номер был заранее оборудован всем необходимым, прослушать разговоры связника с агентом… не удалось. Разведывательный опыт Пеньковского пригодился ему и на этот раз – все переговоры, которые они вели между собой, проходили с применением мер безопасности, затрудняющих прослушивание. Они велись или при включенном на полную громкость радиоприемнике, или в ванной комнате при текущей из крана воде.

Спрашивается в задаче: если Пеньковский действовал под контролем КГБ, то на кой же черт ему надо было применять весь арсенал мер безопасности, чтобы исключить прослушку разговоров со стороны КГБ, на который, по версии Александра Евсеевича, изложенной в его эссе, этот самый Пеньковский и работал? Или таким путем он хотел лишний раз продемонстрировать британскому разведчику, что «душой и телом предан идеалам Запада» и потому вынужден проявлять максимум осторожности? Все это могло бы быть именно так, если бы характер беседы Пеньковского с Винном, который все же удалось в общих чертах расшифровать, не свидетельствовал бы о том, что Пеньковский на самом деле был предателем. И меры предосторожности он применял потому, что реально осознавал грозящую ему опасность, причем – немалую.

Чтобы закончить с комментариями А. Хинштейна, считаю необходимым дать собственные пояснения к двум сноскам (авторским или редакционным – не знаю) на странице 579 «Записок из чемодана». Согласно первой сноске, «факт предательства О. Пеньковского был установлен уже в начале 1962 г.». А вторая сноска гласит: «В декабре 1961 г. сотрудники наружного наблюдения КГБ зафиксировали контакт О. Пеньковского с английской разведчицей» . Все это вроде бы похоже на истину, но не совсем.

Начнем со второй позиции. Со всей ответственностью заявляю, что в декабре 1961 года был четко зафиксирован заход английской разведчицы Чизхолм в подъезд, куда также вошел подозрительный мужчина, который, по всей видимости, выполнял операцию по связи. Однако, утверждать, что этим мужчиной был Пеньковский, в тот момент было явно преждевременно, поскольку через некоторое время разведчики наружного наблюдения его упустили. В январе 1962 года появились вполне обоснованные подозрения, что Пеньковский был тесно связан с английской разведкой в лице Анны Чизхолм, но это были только первичные данные, которые следовало еще проверять и перепроверять…

Но здесь вновь возникает интересный момент. По версии Александра Хинштейна получается, что в начале 1962 года был установлен факт предательства Пеньковского. Ну, уж кажется все. Больше и говорить не о чем, разве что о деталях. А именно: когда его надо было арестовывать, когда «прижать к ногтю» и вырвать у предателя признательные показания. Об этом, кстати, и сам Серов тоже писал в своих записках. Можно точно процитировать его слова из так называемой записи № 2:

«Я… сказал (сотруднику особого отдела – прим. авт.), что нечего тянуть с его разработкой, а надо вызвать его и допросить, и у меня нет сомнений, что он должен признаться».

Этот диалог состоялся у бывшего Председателя КГБ Серова, прослужившего в органах государственной безопасности не один десяток лет, с рядовым сотрудником особого отдела КГБ в мае 1962 года. Иными словами, генерал армии дает офицеру (ниже его на несколько рангов), указание, как действовать ни в коем случае было нельзя. Ибо в тот момент, когда стали в общих чертах вырисовываться главные штрихи предательской деятельности шпиона Пеньковского, надо было четко задокументировать все до последней детали.

Как тут не вспомнить слова персонажа романа Владимира Богомолова «В августе сорок четвертого…», начальника фронтового управления «Смерш» генерал-лейтенанта Егорова: «Войсковые операции чаще всего дают трупы. А нам нужен момент истины!». В принципе, ситуация в романе несколько отличается от реальной ситуации с разработкой Пеньковского. Но определенную аналогию найти все же можно…

В конечном итоге разработка шпиона Пеньковского была доведена до логического конца, то есть до момента истины, и конец (весьма безрадостный) шпиона – известен... Но как бы то ни было, у Александра Хинштейна, откуда ни возьмись, возникает совершенно новая версия, которую он излагает в том самом эссе, носящем, как мы уже знаем, название «Другая жизнь Олега Пеньковского». Я назвал эту версию новой и, конечно же, погрешил против истины. Нет, версия о том, что Пеньковский – не предатель, а человек, самоотверженно выполнявший воинский долг, совсем не нова.

К примеру, в 2013 году в издательстве «Вече» вышла в свет книга «Тайная сторона дела Пеньковского. Непризнанная победа России». Автор книги – капитан 1-го ранга в отставке Анатолий Максимов, почетный сотрудник госбезопасности, служил в Первом главном управлении КГБ (внешняя разведка). В его служебной биографии есть любопытнейший момент. В 1971 году после соответствующей подготовки он вступил с канадской спецслужбой КККП (Канадской королевской конной полицией) в оперативную игру «Турнир». По заданию руководства он сыграл роль подставы и был «завербован» канадской разведкой в качестве агента. Целью оперативной игры «Турнир» явилось противодействие канадской операции «Золотая жила», которую спецслужбы Канады в 1970-х годах проводили с целью получения военных и торгово-экономических секретов Советского Союза. Поставленную перед ним задачу Максимов выполнил, и в 1978 году операция «Турнир» была прекращена.

По всей видимости, собственная боевая биография Анатолия Максимова поспособствовала тому, что отдельные ее элементы автор переложил на биографию Пеньковского. Иными словами, по своему образу и подобию Максимов «слепил» из Пеньковского героя, подставленного разведкам западных стран для решения важных стратегических задач.

Примерно такую же роль уготовил для Пеньковского Александр Хинштейн. А начинает он свое эссе такими словами:

«У этого человека было три жизни.
Первая – боевого офицера, фронтовика, орденоносца.
Вторая – предателя, изменника, пьяницы-разложенца.
Третья – спасителя человечества от ядерной войны.
Но ни одна из этих жизней не является подлинной».

Лично, я полагаю, что у каждого человека жизнь – только одна. Да, порой, в силу обстоятельств, приходится вести двойную жизнь. И именно такую, двойную, жизнь вел предатель Олег Пеньковский, чтобы перед лицом своих коллег и начальников выглядеть вполне пристойно. Да, фронтовик-орденоносец и предатель-разложенец – это один и тот же человек, столь по-разному проживший начало и конец своей жизни. Про «спасителя человечества» я вообще говорить не хочу, так как считаю, что данный эпитет к нашему антигерою не относится ни в малейшей степени.

Теперь, казалось бы, пора переходить к основной части эссе Александра Хинштейна. Однако делать это совершенно не хочется. Можно было бы, конечно, шаг за шагом разбирать по косточкам все сочинение, но, полагаю, что занятие это вряд ли окажется благодарным. Ведь найдутся, наверняка, еще сотни иных писателей, которые – всяк на свой лад – будут перекантовывать и перелицовывать то, что уже давно стало классикой советской контрразведки.

Я прекрасно понимаю чувства Ивана Серова, который, с одной стороны допускает измену со стороны Пеньковского, а с другой – без обиняков называет его орудием Комитета госбезопасности, сделавшим все возможное, чтобы свести на нет долголетнюю и в целом – безупречную службу генерала. В том положении, в котором он оказался на склоне лет, ему, наверное, ничего иного не оставалось.

Ранее я сделал предположение, что лишиться партбилета для Серова было практически то же самое, что получить условный срок. А может быть даже и не условный вовсе, а самый что ни на есть реальный?

Пытаюсь сопоставить судьбы двух генералов из ведомства госбезопасности: Ивана Серова и Павла Судоплатова. О Серове уже сказано немало. А о Судоплатове я достаточно подробно писал ранее, но хочу кратко напомнить вехи его биографии. Служил П.А. Судоплатов верой и правдой вплоть до смерти Иосифа Виссарионовича, а затем в одночасье фактически превратился во врага народа. Был лишен всех государственных наград, просидел во Владимирском централе 15 лет, но за 4 года до смерти был полностью реабилитирован.

У обоих генералов судьба оказалась совсем не «сахарной». Но вот вопрос: кому из них досталось тяжелее? Лично я отвечать на этот вопрос не берусь…

Попытаюсь, однако, ответить на другие вопросы, а именно: почему никак не утихнут страсти по Пеньковскому? Зачем время от времени из заурядного предателя надо непременно делать героя-спасителя человечества? А именно таковым и попытался сделать шпиона Александр Хинштейн в своем эссе. Заключительную часть своего сочинения Хинштейн предваряет такими словами:

«Сразу оговорюсь: то, о чем пойдет сейчас речь, не более чем плод моих умозаключений. Однако предположения эти с лихвой компенсируют все те многочисленные странности и загадки, которыми так богато дело Пеньковского.

Иными словами, моя неправдоподобная версия куда правдоподобнее, чем версии официально-канонические: как западные, так и отечественные…».

Вряд ли есть необходимость подробно описывать роль, которую Александр Хинштейн уготовил шпиону Пеньковскому. Сказать об этом можно предельно коротко. «Спаситель человечества», по мнению Хинштейна, не был расстрелян в 1963 году, поскольку и следствие, и суд – все это было якобы сплошным фарсом. Он, как полагает Александр Евсеевич, прожил долгую жизнь под другой фамилией…

Да, ничего не скажешь. Желание хоть как-то приобщиться к сенсации, даже если этой самой сенсации вовсе нет, видимо, неистребимо. Ничто человеческое нам всем, простым смертным, не чуждо. Не чуждо оно оказалось и Александру Евсеевичу.

Еще раз повторю свою мысль: комментировать его «неправдоподобную версию» у меня нет никакого желания. Приведу, однако, слова, сказанные бывшим высокопоставленным сотрудником КГБ, полковником в отставке Виктором Ивановичем Черкашиным, который категорически отвергает тезис о подставе органами КГБ Пеньковского иностранным разведкам. В документальном сериале «Предатели с Андреем Луговым», показанным в 2014 году на телеканале «Звезда» Виктор Иванович говорит о Пеньковском следующее:

«Довольно часто высказывается мысль о том, что Пеньковский был якобы специально внедрен англичанам для того, чтобы ввести их в заблуждение. Это не соответствует действительности, потому что вся информация, которую он передавал, была секретной. Американцы иногда через свои подставы передавали секретную информацию противнику, чтобы таким образом заинтересовать его, но у нас такой «моды» никогда не было.

Никто бы не позволил Пеньковскому передавать секретную информацию о военном потенциале Советского Союза. Это исключено!».

Полковник Черкашин знает, о чем говорит. Ветерану органов довелось послужить в подразделениях контрразведки и разведки. В частности, он был одним из тех, кто участвовал в разработке шпиона Пеньковского.

Вот, собственно, и все, что следует сказать о Пеньковском. Хотя тема эта, кажется, воистину бесконечной, но пора все же и честь знать.

В заключение остается сказать пару слов о самой книге «Записки из чемодана». Книга, безусловно, заслуживает немалого интереса. Она информативна и главное – раскрывает многие малоизвестные или совсем неизвестные страницы нашей недавней истории. В том, что подобная книга вышла в свет, – большая заслуга Александра Хинштейна. Ну, а эпизод, касающийся Пеньковского, будем считать не самой лучшей страницей биографии Александра Евсеевича, журналиста и публициста.

Сергей ГОРЛЕНКО

Весной 1961 года разведка Великобритании СИС завербовала самого крупного и результативного советского агента времен холодной войны - полковника Олега Владимировича Пеньковского, офицера ГРУ, работавшего в Государственном комитете по науке и технике СССР .
Информация, добытая и переданная Пеньковским (около 5500 кадров, отснятых за полтора года микрофотокамерой «Минокс»), представляла собой колоссальную ценность. Это были последние данные о советских межконтинентальных баллистических ракетах, которых оказалось на несколько тысяч меньше, чем думали в США, степенях боевой готовности, очередности проверок и пуска советских стратегических ракет, статистические данные о точности попадания ракет и выявленных в ходе огневых испытаний дефектах.
Руководство НАТО, получив сведения Пеньковского о том, что в СССР выросла роль развития ракет и программ космических вооружений, серьезным образом пересмотрело свою стратегию. В самые напряженные моменты над обработкой полученных от Пеньковского материалов, работавшего одновременно на СИС и ЦРУ, трудились двадцать американских и десять английских аналитиков... 2
Кто же такой был Олег Пеньковский и каковы были его мотивы работы сразу на три крупнейшие разведки мира - СССР, США и Великобритании?
Зачем ему потребовалась измена, реальные обстоятельства которой выглядят как в плохом шпионском романе?
Кем он был на самом деле?
Попробуем разобраться с этим в данной статье...
Олег Владимирович Пеньковский родился 23 апреля 1919 года в г. Владикавказ в интеллигентной и обеспеченной семье. Его отец окончил Варшавский политехнический институт и работал инженером. Революция, Гражданская война не обошли стороной семью Олега Владимировича.

Отец служил в белой армии и погиб при невыясненных обстоятельствах.
После окончания в 1937 году средней школы в г. Орджоникидзе, поступил во Второе Киевское артиллерийское училище, которое успешно закончил в 1939 году.
В должности политрука артиллерийской батареи принимал участие в польской и финской войнах 1939-1940 годов.
Затем - на комсомольской работе в Московском артиллерийском училище (1940-1941 гг.) и политуправлении Московского военного округа (1941-1942 гг.).
С 1942 по 1943 год занимал должность офицера по особым поручениям Военного совета Московского военного округа.
С 1943 по 1944 год - начальник учебного отряда, а позднее командир артиллерийского дивизиона 27-го артиллерийского полка 1-го Украинского фронта.
С 1944 по 1945 год был адъютантом командующего артиллерией 1-го Украинского фронта Варенцова, а позднее - командиром 51-го гвардейского артиллерийского полка 1-го Украинского фронта.
Закончив в 1948 году Военную академию имени Фрунзе, Пеньковский занимал ряд должностей в Московском военном округе и Штабе главнокомандующего сухопутных войск Министерства обороны СССР.
Пройдя в 1949-1953 годах обучение в Военно-дипломатической Академии Министерства Обороны СССР, он переходит на службу в ГРУ (Главное Разведывательное Управление Генерального штаба Советской армии) и занимает ряд должностей:
1953-1955 гг. - старший офицер 4-го управления ГРУ;
1955-1956 гг. - старший помощник военного атташе при посольстве СССР в Турции, исполнял обязанности резидента ГРУ в этой стране;
1956-1958 гг. - старший офицер 5-го управления ГРУ;
1958-1959 гг. - обучение на высших инженерных курсах Военной академии им. Дзержинского;
1959-1960 гг. - старший офицер 4-го управления ГРУ;
1960 год - старший офицер специального отдела 3-го управления ГРУ;
1960-1962 - работа «под прикрытием» в качестве заместителя начальника Управления внешних сношений Государственного комитета по координации научно-исследовательских работ при Совете Министров СССР.
Вот такой впечатляющий и вызывающий уважение послужной список человека, прошедшего не одну войну...
Кстати, он был награждён орденом Александра Невского, который давали не только за выдающиеся командирские качества, но и за личную храбрость в бою. А еще два ордена Красного знамени, орден Отечественной войны первой степени, орден Красной Звезды...
Пеньковский принадлежал к самой верхушке советской элиты, был достаточно свободен в своих действиях, довольно часто выезжал за рубеж, что было редкостью в те годы.
Большая часть информация о том, что же произошло дальше, до сих пор находится под грифом «секретно», поэтому приходится довольствоваться той официальной информацией, которая в свое время была открыто распространена как в СССР, так и в США с Великобританией.
По официальной версии полковник Пеньковский был человеком морально неустойчивым: очень любил женщин, деньги, выпивку, поэтому и решил передавать секретные сведения американцам и англичанам.
А еще он был мстительным карьеристом, который был готов на все ради продвижения вверх по карьерной лестнице. 7
Очень странно, как такой опустившийся человек смог получить в 30 лет звание полковника и вообще работать в разведке?..
За время службы Пеньковский разочаровался в советском режиме. Он понимал, что Никита Хрущёв с его желанием распространить коммунизм по всему миру ведёт страну к гибели. Поэтому Пеньковский хотел помочь делу предотвращения ядерной войны между супердержавами и добровольно предложил собирать разведданные для Соединённых Штатов и Великобритании. 8
Впервые на контакт с западными спецслужбами он вышел в 1958 году, однако ЦРУ тогда категорически отказалось с ним сотрудничать, посчитав, что это всего лишь обычная операция советских спецслужб.
Более того, ЦРУ обязало все свои резидентуры не идти ни на какие связи «с этим полковником». Как потом выяснилось, профессионалов из американской разведки настораживала уж очень идеальная биография Пеньковского...

12 апреля 1961 года, в день полёта первого человека в космос, состоялась первая встреча полковника Пеньковского с представителем британской разведки в Москве.
Эффективный сбор разведданных был необходим Западу для того, чтобы мирным путем урегулировать Карибский кризис еще до того, как на Кубе будут размещены советские ракеты.
Летом 1961 года, на очередной встрече с американскими и английскими разведчиками в Лондоне, куда Пеньковский прибыл в командировку по служебным делам, он примерил сшитые для него два военных мундира со знаками различия полковника английских и американских вооруженных сил и сфотографировался в них.
При этом он получил заверение, что после окончания шпионской работы на территории СССР ему будет предоставлена по его выбору ответственная должность в английском или американском военном ведомстве с окладом в 2000 долларов, а также выплачено единовременное вознаграждение за прошлую шпионскую работу из расчета 1000 долларов за каждый месяц.
Тогда же Пеньковский ознакомился с бланками необходимых документов, которые будут заполнены на его имя, как только он окажется на Западе и изъявит желание вступить в английское или американское гражданство. 10
20 сентября 1961 года в составе советской делегации Пеньковский прибыл в Париж и в аэропорту «Ле Бурже» передал связнику Винну в пакете 15 экспонированных фотопленок с заснятыми на них шпионскими материалами.
Выполняя задание английской и американской разведок Пеньковский в октябре 1961 года сделал подробное описание удостоверения личности офицера Советской Армии и жетона с личным номером, составил описание программы подготовки слушателей одной из военных академий, вычертил схему организации этой академии, составил список знакомых ему генералов и офицеров с краткими характеристиками на них и вечером 21 октября 1961 года все эти материалы вместе с имевшимися у него артиллерийским уставом, «Наставлением по стрельбе зенитной артиллерии» и двумя военными журналами за 1960 год передал связнику иностранной разведки на конспиративной встрече в районе гостиницы «Балчуг». 10
14 октября 1962 года американский самолет -разведчик «У-2», который совершил облет кубинской территории, сделал первые снимки строящихся стартовых позиций для советских баллистических ракет. Аналитики ЦРУ смогли определить характер сооружений благодаря секретным документам, в которых содержались подробные сведения об этапах строительства стартовых позиций. Эти документы Пеньковский (Алекс) тайно переснял в Главном ракетно-артиллерийском управлении, куда ему удалось проникнуть благодаря дружбе с Главным маршалом артиллерии Варенцовым.
На след Пеньковского Второе главное управление КГБ (контрразведка) вышло совершенно случайно, во время слежки за британским посольством в 1962 году.
До 1959 года в КГБ было распространено мнение, что, западные разведслужбы встречаются со своими агентами только за рубежом, а на территории Советского Союза ограничиваются лишь связью через «почтовые ящики». Но в октябре 1959 года, после ареста офицера ГРУ подполковника Петра Попова, который шесть лет назад был завербован ЦРУ в Вене и передавал информацию своему оператору в Москве «в одно касание» (это когда два человека словно случайно сталкиваются в толпе), начальник Второго главного управления генерал Олег Михайлович Грибанов решил в 1960 году периодически организовывать наблюдение за посольствами США и Великобритании.
Эти грандиозные по размаху операции проводились два раза в год на протяжении двух недель, причем наблюдение устанавливалось как за сотрудниками посольств, так и за членами семей дипломатов, а также за проживающими в Москве корреспондентами и бизнесменами. Эта слежка велась, как правило, силами оперативных групп из Седьмого управления КГБ (наружное наблюдение), но которые действовали по указанию Второго главного управления.
Так вот, одна из таких групп в начале 1962 года взяла под наблюдение Дженит Чизолм, жену московского оператора Пеньковского из английской разведки СИС, как раз в тот момент, когда та выходила из посольства, чтобы получить очередную партию микропленок от Пеньковского.
Контакт «в одно касание» между Чизолм и неизвестным русским наблюдатель из Седьмого управления заметил в районе Арбата. Двое его коллег проследили за госпожой Чизолм до самого посольства, но, так как им было приказано не обнаруживать себя, они не остановили ее и не потребовали, чтобы она отдала им полученный пакет.
Два других сотрудника неружного наблюдения последовали за Пеньковским, однако через двадцать минут потеряли его из виду...
С этого момента во Втором главном управлении КГБ уже знали, что у СИС есть агент в Москве, однако пока никаких сведений, которые бы указывали на Пеньковского, у них не было.
Вскоре после этого чрезмерная самоуверенность Пеньковского поставила его на грань провала. По установленным правилам, все офицеры ГРУ и КГБ, которые посещали западные посольства, должны были заблаговременно согласовывать свои посещения со Вторым главным управлением. Однако как-то раз, отправляясь на прием в английское посольство, Пеньковский пренебрег этой простой формальностью.


Когда Второе главное управление возмутилось, начальник ГРУ генерал Серов написал от своего имени примирительное письмо начальнику Второго управления с просьбой замять это недоразумение. Генерал Грибанов сделал вид, что удовлетворен извинениями Серова, однако лично приказал, чтобы за Пеньковским установили наблюдение дома и на службе.
С помощью камеры с дистанционным управлением, которую установили в цветочном ящике на окне соседей Пеньковского, чекистам удалось заснять, как он тщательно настраивает радиоприемник на определенную волну, слушает передачу и затем делает какие-то пометки.
Очередное нарушение правил конспирации Пеньковский допустил в июле 1962 года, когда в Москву приехал английский бизнесмен Гревилл Винн, использовавшийся британской разведкой в качестве курьера. Они провели встречу в номере Уинна в гостинице «Украина» и чтобы заглушить разговор, Пеньковский включил в номере радио и открыл краны в ванной.
Но техническим экспертам Второго управления все же удалось расшифровать обрывки разговора, и это явилось первым свидетельством того, что Пеньковский занимается шпионажем.
Отправив семью, которая жила этажом выше квартиры Пеньковского, в отпуск на Черное море, специалисты Второго управления просверлили маленькое отверстие в потолке и установили миниатюрную камеру размером с булавочную головку, с помощью которой удалось увидеть, как Пеньковский пользуется фотоаппаратом «Минокc», кодами и одноразовыми шифровальными блокнотами.
Для того, чтобы провести детальный обыск в квартире Пеньковского, во Втором главном управлении КГБ был разработан план, позволивший выманить его на несколько дней из дома. Токсикологи КГБ обработали стул Пеньковского специальным ядовитым составом, после чего Пеньковский ненадолго, но очень серьезно заболел. Врачи из ГРУ, которые уже были проинструктированы, объявили ему, что на несколько дней придется лечь в госпиталь...
При обыске квартиры Пеньковского сотрудниками КГБ были обнаружены обычные шпионские принадлежности, но сразу его арестовывать не стали, в надежде на то, что, оставшись на свободе, он выведет чекистов на крупную шпионскую группу.
Как раз в тот момент, когда Карибский кризис достиг своей критической точки, миниатюрная камера, которая была спрятана в потолке квартиры Пеньковского, позволила чекистам увидеть, как он рассматривает поддельный паспорт. Боясь, что Пеньковский готовится покинуть территорию СССР, генерал Грибанов отдал приказ о немедленнм его аресте.
Олег Владимирович Пеньковский («Алекс») был арестован 22 октября 1962 года, в день, когда президент Кеннеди объявил, что США в опасности, приводят свои вооружённые силы в полную боевую готовность и начинают блокаду Кубы.
Мир встал на грань уничтожения...
В Соединенных Штатах реальность войны была настолько близка, что в Белом доме прошло обсуждение списка лиц, допущенных в правительственное убежище.
27 октября 1962 года советские войска ПВО уничтожили американский самолет-разведчик. Казалось, что третья мировая началась, однако Джон Кеннеди не отдал приказ нанести ответный удар - к тому времени он уже имел информацию, что СССР просто-напросто блефуют и у них пока еще нет силы нанести по Соединенным Штатам неотразимый ракетно-ядерный удар...
Хрущеву ничего не оставалось, как написать свое знаменитое письмо президенту Кеннеди, в котором он согласился с тем, что «только сумасшедший или самоубийца, который сам стремится погибнуть, может пожелать уничтожить вашу страну».
Кеннеди же предложил Xрущеву заключить сделку: «Демонтируйте ваши площадки для запуска ракет, и мы оставим Кубу в покое».
И лидеру СССР пришлось согласиться, а Карибский кризис, который мог перерасти в третью мировую войну, миновал.
О провале Пеньковского в ЦРУ и СИС стало известно только 2 ноября. В этот день в Москве на одном из фонарных столбов появился условный знак, который означал, что Пеньковский оставил в «почтовом ящике» материал для передачи. Сотрудник ЦРУ, который прибыл к тайнику, был арестован КГБ, но заявил о своем дипломатическом иммунитете.
Пеньковского жестоко пытали во время продолжительных допросов, пытаясь получить от него необходимую информацию.
Объясняя причины, побудившие его стать на путь измены Родине, Пеньковский на допросе 12 января 1963 года показал:
«...Я являлся носителем многих недостатков: был завистлив, себялюбив, тщеславен, имел карьеристские тенденции, любил ухаживать за женщинами, имел женщин, с которыми сожительствовал, ходил по ресторанам - словом, любил легкую жизнь.
Все эти пороки подточили меня, и я сорвался, стал негодным человеком и предателем». 10
Гревилл Винн был арестован 2 ноября 1962 года в Будапеште, «пропущен» через судебный процесс, приговорен к восьми годам лишения свободы и 22 апреля 1964 года обменян на советского разведчика Конона Молодого, который был арестован в Англии в январе 1961 года под именем Гордона Лонсдейла.
На открытом судебном процессе Военной коллегии Верховного суда СССР 11 мая 1963 года Олег Владимирович Пеньковский был признан виновным в шпионаже, лишён воинского звания, всех государственных наград и приговорён к смертной казни через расстрел (выдержки из стенограммы судебного процесса можно прочитать ).
Приговор был приведён в исполнение в тюрьме на Лубянке в Москве 16 мая 1963 г. Прах Пеньковского предположительно был захоронен в братской могиле на кладбище Донского монастыря.
Распространено мнение, что Пеньковский был не расстрелян, а заживо сожжен в печи крематория. Вся эта процедура быда заснята на кинопленку и ее показывали будущим разведчикам для устрашения. Об этом в своей книге «Аквариум», правда, не указывая, что это был Пеньковский, написал бывший советский разведчик Виктор Суворов (Резун).
Ту же историю воспроизводит (возможно, позаимствовав у Резуна) Том Клэнси в книге «Красный кролик», а также Эрнст Неизвестный, которому ещё в 1970-х годах это якобы рассказал за коньяком директор московского крематория.
В передовой статье печатного органа ЦК КПСС - газете «Правда» от 17 мая 1963 года было опубликовано следующее:
«С большим одобрением встретил весь советский народ справедливый приговор Военной коллегии Верховного Суда СССР по уголовному делу изменника Родины агента английской и американской разведок Пеньковского и шпиона-связника Винна. Высшая мера наказания - расстрел для Пеньковского и восемь лет лишения свободы для Винна - таков приговор суда.
Нескончаемым потоком в редакцию «Правды», в другие органы печати и на радио все эти дни идут письма, в которых советские люди самых разных профессий и возрастов выражают чувство глубокого удовлетворения тем, что славные советские чекисты решительно пресекли подлую деятельность английской и американской разведок.
Со страниц этих писем громко звучит голос рабочих, тружеников сельского хозяйства, советской интеллигенции, гневно клеймящих позором реакционные круги капиталистических государств, ведущие подрывную деятельность против Советского Союза.
...В нашем социалистическом обществе выродки, подобные Пеньковскому, обречены на всеобщее презрение, на уничтожение. 220 миллионов советских патриотов единодушно выразили свой гнев к изменнику...» 9
Теперь поговорим о неофициальной версии, которая подразумевает, что Олег Владимирович Пеньковский был подставным агентом КГБ. Например, разведчик Анатолий Максимов, сам в свое время игравший роль «московского агента» канадской контрразведки, приводит хоть и косвенные, но довольно таки убедительные доказательства.
Кстати, при подготовке к роли двойного агента Анатолия Максимова спрашивали, готов ли он сыграть и роль предателя - со всеми вытекающими последствиями. Он был готов...
Пеньковский совершенно пренебрегал своей безопасностью, что вовсе не характерно для его тогдашнего положения (если не расценивать его работу как подставную). Контакт с американцами он пытался установить даже в районе Кремля, хотя знал, конечно, как жестко там работает наружное наблюдение.
Пеньковский передал спецслужбам противника 5 тысяч кадров фотопленки, и этого было бы вполне достаточно, но он приносил еще и подлинники документов, что в СССР было практически невозможно.
Пеньковский как высокопоставленный сотрудник Госкомитета по науке и технике (должность по прикрытию) мог передавать материалы во время зарубежных командировок или через связника, однако делал это через тайники на территории СССР.
Родная дочь Пеньковского уже после разоблачения отца работала в информационной службе Первого главного управления КГБ (внешней разведки). Знающие люди рассказывали, что устроиться ей помогали влиятельные лица спецслужб.
Вполне возможно, что таковым было условие самого Олега Пеньковского, согласившегося стать подставой.
Информация Пеньковского нужна была для того, чтобы показать «слабость» Союза, а СССР бы за этой ширмой продолжал строить свой полноценный ядерный щит (что, кстати, и было сделано впоследствии).
Во время Карибского кризиса информация Пеньковского о советском военном потенциале на Кубе нужна была, чтобы легализовать сам факт развертывания там советских ракет. Шел большой торг, смысл которого прост: американцы, оставьте в покое Кубу. А для большого торга нужен был большой блеф...
Полковник Пеньковский был арестован в середине октября 1962 года, когда Карибский кризис достиг пика. Тогдашний руководитель КГБ Владимир Семичастный уже в наши дни говорил, что этот арест мог произойти и раньше, однако ему приказали на время оставить Пеньковского в покое.
Возможно, это было сделано для того, чтобы не спугнуть работавших с ним американцев.
Ко всему прочему, Пеньковский должен был «набрать» побольше компрометирующего материала для мощной политической антиамериканской кампании. Как результат - полтора десятка сотрудников американского посольства были выдворены из СССР.
Полковника Пеньковского не расстреляли - даже при условии, что глобальную игру разведки нужно было доводить до логического конца.
Известно немало примеров, когда участники подобных игр исчезали, а спустя долгое время вдруг «всплывали»... 5
Фактически о том же пишет Э. Верлье в своей книге «Сквозь зеркало»:
«В лабиринтах американской разведки все еще можно встретить ветеранов, которые по-прежнему убеждены, что Пеньковский является блестящим примером одной из отвратительнейших операций КГБ»...
Английская газета «Санди телеграф» 19 мая 1963 года, уже после приведения приговора Пеньковскому в исполнение, писала: «Западные официальные лица в Москве считают, что смертный приговор Олегу Пеньковскому - чистейшая липа. Как выразился один дипломат, казнь Пеньковского «состояла в том, что его паспорт уничтожили, а взамен ему выдали другой»». 11

У Виктора Суворова (Резуна), бывшего советского разведчика, сбежавшего в Великобританию, есть свое мнение:
«Вопрос первый. Почему Пеньковский не убежал за границу?
...Если он любил баб, выпить и погулять, то полученные за шпионаж деньги всё равно он тратить в Москве не мог. Жили мы все в стандартных советских условиях, и появление лишней десятки в кармане, даже у полковника, другими полковниками было бы отмечено. Платы за информацию, которую он сумел передать, Пеньковскому хватило бы на всю жизнь, но он почему-то не убежал, а предпочёл остаться в СССР.
И ещё загадка. Полковник передавал сведения особой важности и секретности. Но к этим сведениям он доступа не имел и иметь не мог. Откуда же он получил эту информацию?
Когда мы вникаем в эти вопросы, мы находим открытые свидетельства того, что полковник Пеньковский действовал не самостоятельно, а по указанию свыше. Так, Центральный орган Министерства обороны России, газета «Красная Звезда», в номере от 29 января 1997 года пишет про начальника ГРУ генерала армии Серова. И сообщает, что именно он внедрил Пеньковского в Государственный комитет по науке и технике с заданием «войти в доверие американской и британской агентуры в Москве».» 6
В то время Советский Союз отставал от Америки по ядерным зарядам в 17 раз, по стратегическим бомбардировщикам в несколько сотен раз, по подводным лодкам с ядерным зарядом на борту - в 9 раз!
При этом Никита Сергеевич Хрущев постоянно грозился уничтожить США, то есть, постоянно банально блефовал, а руководство США, принимая все это за правду, уже готовились нанести предупреждающий ядерный удар по СССР...
Поэтому некоторые руководители Вооруженных сил СССР, в частности начальник ГРУ генерал армии Серов Иван Александрович, начальник Главного управления ракетных войск и артиллерии (ГРАУ) Главный маршал артиллерии Варенцов Сергей Сергеевич и, возможно, Маршал Советского Союза Бирюзов, осознали необходимость остановить эту угрозу ядерного конфликта и донести до руководства США истинное положение дел.
«Но как донести эту информацию до американцев? Как до них достучаться? И получается, что есть у генералов единственная возможность – найти хорошего боевого офицера, приказать ему прикинуться предателем и передать американцам такую информацию, которую они могли бы проверить...
Начальник ГРУ Генерального штаба генерал армии Серов искал кандидата, который смог бы передать информацию. А его соратником по заговору был Главный маршал артиллерии Варенцов. Он искал своего кандидата.
Оба остановились на полковнике Пеньковском.
...Пеньковский вышел на связь с американцами – они ему не поверили, поэтому он вышел на связь с британцами и отдал все данные им. И уже британцы убедили американцев.
Вот почему получилось так, что он работал одновременно на две разведки.
...Обычно чекисты охотно рассказывают, как они вычислили того или иного предателя. А тут – тишина. Потому что был второй заговор. Заговор американцев против Пеньковского.
Он, как мы знаем, встретился с англичанами 12 апреля, а в декабре 1961 – январе 1962-го уже был вычислен чекистами, и за ним пристроились «хвосты». Следили очень плотно. Вопрос – как же узнали?
Очень просто. Прошёл слив информации американских источников в КГБ.
– А что стало с заговорщиками? Неужели им всё сошло с рук?
Объявить, что был заговор, нельзя, это позор для страны. Поэтому Серова обвинили не в том, что он – заговорщик, а в том, что он потерял бдительность, и на том основании его разжаловали. Сделали генерал-майором, отослали в провинцию, лишили звания Героя Советского Союза.
Варенцова тоже лишили звания Героя Советского Союза и звания Главного маршала артиллерии – разжаловали в генерал-майоры.
Но за ними стоял ещё один человек, который не так засветился, как они,– Сергей Семенович Бирюзов, Маршал Советского Союза.
Они все выдвиженцы Хрущёва. Серова Хрущёв знал с 1940-го года в Киеве, тот был наркомом НКВД Украины, а Хрущёв – первым секретарем ЦК Украины. Варенцова Хрущёв знал с войны. Бирюзова – с войны. Это одна группа.
Они знали планы Хрущёва, но не могли ему возразить, поэтому они эти планы тайно срывали.
Бирюзов в этом деле никак не засветился, но он важный участник заговора, главнокомандующий Ракетными войсками стратегического назначения. И Хрущёв делает неожиданный ход, назначая его начальником Генерального штаба Вооруженных сил СССР.
С этого момента начинается падение Хрущёва.» 6
Бывший шеф ЦРУ Ричард Xелмс, выступая в 1971 году перед журналистами, сказал, что предотвратить третью мировую войну помогли несколько высокопоставленных лиц из Советского Союза. Под давлением журналистов одного из них он назвал - Олег Пеньковский. Остальных «открывать» наотрез отказался...
Так кто же он был - полковник Пеньковский - заурядный предатель или все-таки герой, спасший мир?
К сожалению, истина до сих пор продолжает храниться в секретных архивах ГРУ и ФСБ...

Источники информации:
1. сайт Википедия
2. Эндрю, Гордиевский «КГБ: история внешнеполитических операций от Ленина до Горбачева»
3.«Новый Энциклопедический Словарь» (Рипол Классик, 2006 год)
4. Галузинская «Шпион мечты»
5. «Шпион Олег Пеньковский: правду мы не узнаем»
6. Гохман «Заговор маршалов. Виктор Суворов: «Олег Пеньковский – предатель или герой?»»
7. Чертопруд «Шпион, который стал мифом холодной войны»
8. «Аллея славы ЦРУ. Часть II- полковник Олег Пеньковский» (официальный сайт ЦРУ)
9. Передовая статья газеты «Правда» от 17 мая 1963 года
10. «Судебный процесс по уголовному делу агента английской и американской разведок гражданина СССР Пеньковского О.В. и шпиона-связника поданного Великобритании Винна Г.М.» (издание Политической литературы, Москва, 1963 год)
11. «Хвост старой лисы» Интервью Главного военного прокурора генерал-лейтенанта юстиции А. Г. Горного корреспондентам «Известий» (газета «Известия», 29 мая 1963 года).



Уроки с хрюшей и степашкой плейлист

Уроки с хрюшей и степашкой плейлист

2024-09-11 04:03:10

"От человека ничего не осталось": "Коммерсант" узнал подробности гибели генерала Асапова в Сирии на передовой

2024-09-10 04:12:29

Приятный путь к заветной цели

Приятный путь к заветной цели

2024-09-08 04:07:39

Полимеризация стирола в эмульсии Получаемый из него полимер

Полимеризация стирола в эмульсии Получаемый из него полимер

2024-09-06 03:58:20



error: Контент защищен !!