Михаил терещенко. Терещенко михаил иванович Терещенко временное правительство
Министр финансов и министр иностранных дел Временного правительства, крупный землевладелец, сахарозаводчик Михаил Иванович Терещенко родился в 30 марта (18 марта по старому стилю) 1886 года в Киеве. Его отец происходил из казаков-торговцев города Глухова (ныне город в Сумской области Украины), был владельцем сахарорафинадных заводов.
Михаил Терещенко окончил Киевскую гимназию и Лейпцигский университет.
Экстерном сдал экзамены по курсу юридического факультета Московского университета. С 1911 по 1912 год был чиновником особых поручений (без содержания) при Дирекции императорских театров.
После 1910 года - масон, входил в известную "масонскую пятерку" - вместе с членами Временного правительства Александром Коноваловым, Александром Керенским, Николаем Некрасовым, Иваном Ефремовым.
В 1912-1914 годах был владельцем частного издательства "Сирин" в Петербурге.
В 1912 году Терещенко был избран депутатом IV Государственной думы.
Во время Первой мировой войны (1914-1918) участвовал в создании госпиталей Красного Креста.
В 1915-1917 годах был председателем Киевского областного Военно-промышленного комитета.
Осенью 1916 года - в начале 1917 года совместно с Николаем Некрасовым и Александром Гучковым разрабатывал план дворцового переворота , в результате которого император Николай II должен был отречься от престола в пользу сына - цесаревича Алексея с регентством великого князя Михаила Александровича.
По некоторым данным , Терещенко стал первым клиентом открывшегося в январе 1917 года петроградского отделения американского "Нэшнл Сити-банка", от которого получил кредит в 100 тысяч долларов, без переговоров, без указания цели займа, обеспечения, условий погашения.
С марта по май 1917 года он занимал пост министра финансов Временного правительства.
Терещенко от имени правительства подписывал гарантии о выполнении Россией по царским займам.
С 18 мая (5 мая по старому стилю) 1917 года был министром иностранных дел после ухода Павла Милюкова. В качестве министра иностранных дел выступал в поддержку выполнения Россией своих союзнических обязательств, что означало продолжение ее участия в Первой мировой войне, хотя формально и принял лозунг "мира без аннексий и контрибуций".
В июне 1917 года был участником 1-го Всероссийского съезда Советов РСД. В конце июня в составе делегации правительства (Александр Керенский, Николай Некрасов, Ираклий Церетели) участвовал в переговорах с украинской Центральной Радой и подготовке проекта декларации, послужившего одной из причин правительственного кризиса.
14 сентября (1 сентября по старому стилю) в связи с чрезвычайными обстоятельствами и до окончательного формирования правительства назначен членом Директории, с 18 сентября (5 сентября по старому стилю) - заместитель министра-председателя. 25 сентября (12 сентября по старому стилю) подал заявление об отставке и выехал в Москву для личных переговоров с московской группой промышленников о составе правительства.
7 октября (25 сентября по старому стилю) Терещенко был назначен министром иностранных дел. 24 октября (11 октября по старому стилю) на заседании правительства вместо формулы "война до победного конца" выдвинул другую - "война до боеспособности армии". Временное правительство поручило ему выступить в Предпарламенте с заявлением, что оно действует в полном согласии с союзными державами. Доклад Терещенко о внешней политике 29 октября (16 октября по старому стилю) не встретил одобрения ни в одной из политических группировок Предпарламента, а газеты, в том числе и правые, подвергли его выступление критике как совершенно неопределенное и неудовлетворительное. Тогда же Терещенко вступил в конфликт с военным министром Александром Верховским, заявившим о невозможности для России продолжать войну.
В ночь на 8 ноября (26 октября по старому стилю) Михаил Терещенко был арестован в Зимнем дворце вместе с другими министрами Временного правительства и направлен в Петропавловскую крепость. Выпущен из крепости весной 1918 года.
Из Петрограда выехал в Финляндию, затем - в Норвегию, во въездной визе во Францию ему было отказано . Воссоединиться с семьей во Франции он смог через пять лет.
Успешно занимался бизнесом за границей, был совладельцем нескольких финансовых компаний и банков во Франции и на Мадагаскаре. Был благотворителем, создавал приюты для украинских эмигрантов и помогал в их обустройстве, но не афишировал эту сторону своей деятельности.
Терещенко был женат на француженке Маргарет Ноэ, в этом браке родились две дочери и сын Петр (1919-2004), живший во Франции, работавший инженером в США и Бразилии. В 1923 году супруги развелись, в 1926 году Михаил Терещенко вступил в брак с норвежкой Эббой Хорст.
Его внук, сын Петра - Мишель Терещенко родился и , однако в 2000-х годах решил заняться инвестициями на родине своих предков и начал вкладывать средства в украинское сельхозпроизводство. В марте 2015 года он получил паспорт гражданина Украины, а в октябре 2015 года был избран мэром города Глухова.
Материал подготовлен на основе информации РИА Новости и открытых источников
, в рамках рубрики «Исторический календарь», мы начали новый проект, посвященный приближающемуся 100-летию революции 1917 года. Проект, названный нами «Могильщики Русского царства», посвящен виновникам крушения в России самодержавной монархии ‒ профессиональным революционерам, фрондирующим аристократам, либеральным политикам; генералам, офицерам и солдатам, забывшим о своем долге, а также другим активным деятелям т.н. «освободительного движения», вольно или невольно внесшим свою лепту в торжество революции ‒ сначала Февральской, а затем и Октябрьской. Продолжает рубрику очерк, посвященный масону-миллионеру М.И. Терещенко, внесшего немалый вклад в дело крушения царского самодержавия и ставшего министром финансов и иностранных дел во Временном правительстве.Родился 18 марта 1886 года в Киеве в семье крупных землевладельцев, происходивших из казаков-торговцев, ставших со временем крупнейшей украинской династией сахарозаводчиков. К началу XX века роду Терещенко принадлежало свыше 150 тысяч десятин земли (163,5. тыс. га), сахарорафинадные и лесопильные заводы, суконная фабрика, винокурни в Киеве, Подольской, Черниговской, Орловской и других губерниях Российской Империи.
Михаил Терещенко имел все возможности получить прекрасное образование. Уже в раннем детстве он свободно владел французским, английским и немецким языками, понимал древнегреческий и латынь, а позднее овладел в общей сложности 13 языками. Окончив 1-ю Киевскую гимназию, Терещенко учился в Киевском университете, в 1905‒1908 гг., находясь за границей, изучал политэкономию под руководством известного экономиста Карла Бюхера в Лейпцигском университете. В 1909 году талантливый молодой человек экстерном закончил юридический факультет Московского университета, после чего около трех лет работал там же на кафедре римского и гражданского права. Бросить научно-преподавательскую деятельность Терещенко заставили его либеральные взгляды: в 1911 году в числе многих других оппозиционно настроенных преподавателей (около 130 чел.) он покинул Московский университет в знак протеста против сокращения университетской автономии и увольнения руководства вуза по распоряжению консервативно настроенного министра народного просвещения Л.А. Кассо.
Оставив университет, М.И. Терещенко в 1911‒1912 гг. служил чиновником особых поручений (без содержания) при Дирекции Императорских театров в Санкт-Петербурге. Примерно в это же время он получил потомственное дворянство и придворное звание камер-юнкера. Вместе с тем, не бросал Терещенко и семейный бизнес: был членом правления Всероссийского общества сахарозаводчиков, членом совета Волжско-Камского банка и учетного комитета киевского отделения Азовско-Донского банка; совместно с сестрами владея издательством «Сирин», выпускал книги литераторов «серебряного века». Михаил Терещенко, являясь одним из самых богатых людей России (его личное состояние оценивалось в 70 миллионов рублей) был известен как меценат и коллекционер. В 1913 году он стал обладателем второго по величине в мире синего бриллианта ‒ бриллианта «Терещенко» (42,92 карат), а также, унаследовав от отца богатейшую коллекцию произведений искусств, продолжал ее расширение. В его коллекции были картины И.И. Шишкина, И.Е. Репина, В.М. Васнецова, М.А. Врубеля, В.В. Верещагина, Гогена, Сезанна, Матисса и многих других, скульптуры М.М. Антокольского. Михаил Терещенко вел светский образ жизни, увлекался альпинизмом, являлся балетоманом и театралом, был дружен с Александром Блоком и Федором Шаляпиным.
«В публике за Терещенкой закрепилась образная кличка "жениха с состоянием", ‒ отмечал в своих воспоминаниях либеральный политик, прогрессист, депутат IV Государственной Думы . ‒ Объясняется она тем, что он ‒ молод, красив и от отца, известного на юге сахарозаводчика, унаследовал состояние в десятки миллионов». Познакомившийся с Терещенко петербургский городской голова граф И.И. Толстой так отзывался о своем новом знакомом: «Сам Терещенко мне понравился: кажется, неглупый и разбитной, хотя нельзя отрицать наличности в нем сознания миллионера и соответствующего апломба, несколько портящего общее преркасное впечатление... »
Казалось, молодому миллионеру нечем было быть недовольным. На первый взгляд, царское самодержавие ничем ему лично не мешало и ни в чем не препятствовало, за исключением одного, но очень важного «но»: несмотря на свои миллионы, Терещенко и подобные ему банкиры, промышленники и крупные торговцы не могли получить в России власть, иначе как только в том случае, если Император лично призовет их на те или иные государственные посты. А им, прекрасно образованным, богатым и успешным, хотелось самостоятельно решать судьбы страны и определять направление ее развития. Все это и заставило 25-летнего Михаила Терещенко стать масоном, войти в известную масонскую «пятерку», членами которой были помимо него были А.И. Коновалов, И.Н. Ефремов, Н.В. Некрасов и А.Ф. Керенский, а уже в 1912 году он возглавлял масонскую ложу «Верховный Совет народов России». К этому времени М.И. Терещенко, активно включившийся в большую политику, поддерживал прогрессистов ‒ партию крупного бизнеса, стремившуюся объединить кадетов и октябристов в рамках общего либерального фронта.
Когда началась Первая мировая война, М.И. Терещенко отправился на Юго-Западный фронт уполномоченным передового отряда Красного Креста, вскоре став помощником по заведованию санитарными организациями на этом фронте. Он входил в состав Главного комитета Союза городов, занимал пост уполномоченного Главного комитета Земского союза, а в июле 1915 года возглавил Киевский военно-промышленный комитет, одновременно став товарищем председателя Центрального военно-промышленного комитета А.И. Гучкова. Однако Земгор и военно-промышленные комитеты, созданные в годы войны для помощи правительству в обеспечении всем необходимым фронта и тыла, практически сразу же превратились в политизированные союзы либеральной оппозиции. Вошедшие в их состав предприниматели, земские деятели, промышленники, осуществлявшие свою деятельность преимущественно за счет казенных субсидий, не справлялись с взятыми на себя обязательствами, наживались на выполнении военных заказов и, усилившись благодаря государственному финансированию, стали вести антиправительственную пропаганду. Желая для достижения своих целей ‒ либерализации и демократизации страны ‒ шантажировать царское правительство рабочим движением, а также поставить последнее под свой контроль, в 1916 году Терещенко вместе со своими единомышленниками поддержал идею создания рабочих групп при военно-промышленных комитетах.
Незадолго до Февральской революции он совместно А.И. Гучковым и Н.В. Некрасовым участвовал в обсуждении планов государственного переворота, вовлек в него своего близкого знакомого генерала А.М. Крымова, активно «обрабатывал» в «нужном направлении» командующего Юго-западным фронтом генерала А.А. Брусилова. По сведениям В.Б. Лопухина, Терещенко «пожертвовал миллион рублей на революцию» , «сделался ярым оппозиционером царскому правительству» и «настойчиво пропагандировал замышлявшийся перед революциею дворцовый переворот» . Жандармский генерал А.И. Спиридович, вспоминая январские дни 1917 года, писал: «Приехавший из Киева Терещенко, член Г. Думы Шидловский и генерал Крымов доказывали необходимость свержения Монарха».
«В самую тесную конспиративную группу Гучкова входили: член Гос. Думы Некрасов, камер-юнкер князь Д.Л. Вяземский, состоявший начальником 17-го передового отряда Красного Креста, камер-юнкер М.И. Терещенко, служивший в распоряжении директора Императорских театров, киевский миллионер, также Главноуполномоченный Красного Креста и участник Военно-Промышленного Комитета, а также служивший на Румынском фронте генерал-майор Крымов, ‒ пишет в своих воспоминаниях Спиридович. ‒ Все члены группы, кроме Крымова, были в те дни в Петрограде. Терещенко приехал из Киева, где он был в близких отношениях с состоявшим при Императрице Марии Федоровне, князем Долгоруким. Там, в Киеве, друзья приятно проводили время в гостинице Континенталь, говорили о текущих событиях. Терещенко отвел в сторону князя Долгорукого и сообщил ему, что он уезжает в Петроград, где от Государя потребуют отречения. Государыню заключат в монастырь. Что в заговоре участвуют офицеры Собственного полка и Конвоя Его Величества, называл фамилии и назвал даже одного полковника. Переворот назначался на 8 февраля. На вопрос кн. Долгорукого, а что же будут делать, если Его Величество не согласится на отречение, Терещенко ответил, что тогда Государя устранят... Терещенко уехал. (...) Между тем, вернувшийся в Киев из Петрограда, Терещенко опять рассказал кн. Долгорукому, что план не удалось осуществить».
Позже Терещенко так рассказывал о настроениях предреволюционных дней: «Я не могу не вспомнить последних месяцев перед революцией, когда генерал Крымов оказался тем единственным генералом, который из великой любви к родине не побоялся вступить в ряды той небольшой группы лиц, которая решилась сделать государственный переворот. Генерал Крымов неоднократно приезжал в Петербург и пытался убедить сомневающихся, что медлить больше нельзя. Он и его друзья сознавали, что если не взять на себя руководство дворцовым переворотом, его сделают народные массы, и прекрасно понимали, какими последствиями и какой гибельной анархией это может грозить» .
Сразу же после свержения царского самодержавия, 2 марта 1917 года 30-летний М.И. Терещенко по рекомендации Гучкова был назначен министром финансов Временного правительства, что удивило тогда многих. Как справедливо отмечает историк Н.Н. Яковлев, «на взгляд профессиональных политиков, обходительный молодой человек, театрал и меломан, никак не соответствовал намеченному для него посту министра финансов» . Как вспоминал А.А. Бубликов, «это был анекдотический элемент кабинета»: «...Совершенно исключительный по курьезности элемент правительства являл собой новый министр финансов ‒ М.И. Терещенко. Абсолютно нельзя объяснить, кого он представлял в кабинете, так же как никогда после нельзя было добиться, кто его "выдумал" ‒ все открещивались (...) Молодой человек со стажем маленького чиновника по балетной части, никому в России не известный, в финансах ровно ничего не смыслящий, он, однако, только один с Керенским умудрился удержаться на министерском посту ‒ сперва финансов, а затем иностранных дел ‒ вплоть до большевистского переворота. Его управление ведомством носило весьма своеобразный характер. За 3 месяца, что он стоял во главе Министерства финансов, он ни разу не удосужился принять доклад от Директора Департамента Государственного Казначейства ‒ этого главного бухгалтера Государства Российского!»
В мае 1917-го, после вынужденного ухода с поста министра иностранных дел, Терещенко возглавил МИД, продолжив курс на единение с союзниками по Антанте и войну до победы. На этом посту Терещенко также вел переговоры с представителями Украинской центральной радой по вопросам автономии Украины и пытался решить вопрос (впрочем, без всякого результата) о предоставлении свергнутому Императору Николаю II и его семье убежища в Великобритании. Но как глава МИДа Терещенко не сумел оказаться на высоте. Управляющий делами Временного правительства выделял такие качества Терещенко, как «его souplesse (гибкость), самая его светскость, отсутствие у него твердых убеждений, продуманного плана, полный дилетантизм в вопросах внешней политики» . А крупный чиновник МИДа В.Б. Лопухин оставил такие воспоминания о новом министре: «После ухода Милюкова преемником ему был назначен молодой министр финансов Временного правительства Михаил Иванович Терещенко, при ближайшем знакомстве выказывавший себя человеком не просто молодым, а избыточно молодом ‒ моложе своих лет. (...) Вступая в управление ведомством, Терещенко просил собрать служащих. Объявил, что будет держать им речь. Собрались в колонном зале квартиры министра. Молодой министр долго не выходил. Я пошел вытащить Терещенку из его служебного кабинета, где застал его бегавшим взад и вперед, дозубривавшим шпаргалку. Порывистый в движениях, немножко взволнованный ввиду предстоящего выступления, он из кабинета не вышел, а выбежал в зал и, не останавливаясь, на ходу начал выпаливать свою шпаргалку, перебегая с места не место вдоль вытянувшихся шеренгою группы многочисленных служащих. Впереди стали министерские барышни, пополнявшие преимущественно временные отделы министерства, образованные по случаю войны (...). Выходило, что Терещенко обращается именно к барышням. Он горячо убеждал их продолжать войну. Предупреждал: "Кто против войны, тому не по пути с нами". Этот лейтмотив немудреной и нескладно сколоченной речи он повторял чаще, чем следовало для ее успеха, и на нем и оборвал свое слово... (...) Острили, будто Терещенко по ошибке захватил для своей речи шпаргалку Керенского, только что перед тем получившего портфель военного и морского министра и в эпилептических выкриках призывавшего к наступлению войска примерно в тех же выражениях».
По словам дипломата Г.Н. Михайловского, Терещенко «стремился, не выходя, правда, из общих рамок дореволюционной политики, поставить себя по-новому как представитель революционного и демократического правительства, которое не может говорить тем же языком, что и царское» . По оценке дипломата, новому министру удалось несколько лучше, чем Милюкову ладить с союзниками и с Совдепом, но «он был совершенно безличен внутри своего ведомства, чем дальше, тем больше становясь послушным орудием в руках его высшего персонала. Если Милюков по балканским вопросам, например по константинопольскому, занимал свою собственную позицию и заставлял ведомство её принимать, то Терещенко, наоборот, очень внимательно слушал, что ему говорили, и всегда соглашался... Все директора департаментов и начальники отделов были им бесконечно довольны, так как он не мешал им управлять ведомством».
В сентябре 1917 года Терещенко был введен Керенским в состав Директории, став с 5 сентября заместителем министра-председателя. Однако все возрастающее недоверие к социалистам заставило Терещенко уже 12 сентября выйти в отставку и выехать в Москву для ведения переговоров с деловыми кругами о составе нового правительства. В письме к Керенскому начавший праветь Терещенко писал: «Контрреволюция, хотя и не непременно монархическая, представляет единственную надежду спасти государство от развала» . Но уже 25 сентября, когда было создано третье коалиционное правительство, Терещенко снова получил пост министра иностранных дел. А ровно через месяц, во время захвата большевиками власти, он вместе с другими министрами Временного правительства был арестован и отправлен в заключение в Петропавловскую крепость.
Находившийся в это же время в заключении видный монархист гвардии полковник Ф.В. Винберг отмечал в своем тюремном дневнике: «Вот они - московские толстосумы, представители крупной русской промышленности. Пресыщенные роскошью своей жизни, находя скучной ограниченную, но такую полезную и почтенную специальность своей жизненной деятельности, они захотели удариться в широкую политическую жизнь и в ней найти применение своим способностям и честолюбивым мечтаниям. Щедро ссужали своими миллионами то скудное разумом, но богатое преступными и злобными замыслами подполье, которое подготавливало переворот. Как быстро ни сменило горькое разочарование розовые надежды незадачливых честолюбцев, просветление пришло слишком поздно: толчок к разрушению России был уже дан, а ныне ничто не может освободить их совесть от сознания, что к делу гибели Родины немало были причастны и они. Я видел в моей тюрьме почти всех этих богачей и описывал, какой жалкий, кающийся вид приняли все эти Третьяковы, Коноваловы, Смирновы, Терещенки».
Впрочем, по отношению к М.И. Терещенко Винберг был более благосклонен: «К сведению чиновников Министерства иностранных дел могу отметить, что Терещенко здесь [в тюрьме] очень похорошел: раньше он был весь бритый, а теперь у него отросла черная бородка, которая очень ему идет. Я понимаю, что он пользуется большим успехом в свете; но... для обязанностей канцлера Российской республики не слишком ли он молод? (...) Из этих людей, ныне прибывших, один Терещенко производит определенно хорошее впечатление: милый, симпатичный, прекрасно воспитанный человек, умный, образованный, начитанный».
Освобожденный большевиками весной 1918 года, Терещенко поспешил эмигрировать в Финляндию, перебрался в Норвегию, а затем жил во Франции и Англии. Находясь на чужбине, он поддерживал Белое движение и иностранную интервенцию против Советской России. Поскольку именно Терещенко от имени Временного правительства подписывал гарантии о выполнении Россией обязательств по царским займам, ему пришлось по ним отвечать, так как большевики отказались от уплаты прежних долгов. По требованию ассоциации держателей облигаций царских займов все его имущество и состояние было экспроприировано. Бывший министр устроился на работу мелким банковским служащим, но впоследствии благодаря своим организаторским талантам, стал совладельцем нескольких банков и финансовых компаний во Франции и на Мадагаскаре. Также он занимался благотворительностью, помогая нуждавшимся русским эмигрантам. Скончался М.И. Терещенко на 71-м году жизни 1 апреля 1956 года в Монако.
Подготовил Андрей Иванов , доктор исторических наук
18 марта 1886 - 01 апреля 1956
крупный русский предприниматель, владелец сахарорафинадных заводов, крупный землевладелец
Семья и образование
Родился в семье крупных сахарозаводчиков и землевладельцев Киевской губернии, происходивших из казаков (личное состояние Михаила Терещенко оценивалось примерно в 70 млн руб.). Отец - Иван Николаевич (1854--1903), мать - Елизавета Михайловна (ум.1921). Был женат на француженке Маргарет, урождённой Ноэ, в этом браке родились две дочери и сын Пётр Михайлович (1919--2004), живший во Франции, работавший инженером в США и Бразилии . В 1923 супруги развелись, в 1926 Михаил Терещенко вступил в брак с норвежкой Хорст.
Уже в раннем детстве свободно владел французским, английским, немецким языками, понимал древнегреческий и латынь (позднее свободно владел в общей сложности 13 языками). Окончил Киевскую гимназию, Учился в Киевском университете, в 1905-1908 изучал экономику в Лейпцигском университете. Окончил юридический факультет Московского университета (1909, экстерном).
Юрист, издатель, сахарозаводчик
В 1909-1911 работал на кафедре римского и гражданского права Московского университета, покинул его вместе с другими либеральными преподавателями в знак протеста против увольнения ректора, помощника ректора и проректора университета по распоряжению министра народного просвещения Л. А. Кассо . В 1911-1912 был чиновником особых поручений (без содержания) при Дирекции императорских театров. Был произведён в камер-юнкеры. Владел вместе с сёстрами издательством «Сирин», выпускавшим книги литераторов «серебряного века», в том числе роман Андрея Белого «Петербург». Поддерживал дружеские отношения с Александром Блоком . Вёл светский образ жизни, считался балетоманом. Масон, член ложи Гальперна При этом активно занимался семейным бизнесом, был членом правления Всероссийского общества сахарозаводчиков, членом совета Волжско-Камского банка и учётного комитета киевского отделения Азовско-Донского банка.
Деятельность во время Первой мировой войны
После начала Первой мировой войны был уполномоченным передового отряда Красного Креста на Юго-Западном фронте, затем помощником по заведованию санитарными организациями на этом фронте. Входил в состав Главного комитета Союза городов, занимал пост уполномоченного Главного комитета Земского союза. С июля 1915 был председателем Киевского военно-промышленного комитета, в 1915-1917 также являлся товарищем председателя Центрального военно-промышленного комитета А. И. Гучкова . Входил в состав Особого совещания по обороне. Незадолго до Февральской революции участвовал в планировании государственного переворота (вместе с А. И. Гучковым и Н. В. Некрасовым ; в заговор был вовлечён и знакомый Терещенко генерал А. М. Крымов).
Министр Временного правительства
В первом составе Временного правительства был министром финансов. Совместно с А. Ф. Керенским и Н. В. Некрасовым настаивал на создании коалиционного правительства с представителями социалистических партий. Во втором - четвёртом составах правительства был министром иностранных дел. В качестве министра иностранных дел выступал в поддержку выполнения Россией своих союзнических обязательств, что означало продолжение её участия в Первой мировой войне, хотя формально и принял лозунг «мира без аннексий и контрибуций», отказавшись от непопулярного тезиса своего предшественника П. Н. Милюкова о «завоевании Константинополя и проливов». В октябре 1917 вступил в конфликт с военным министром А. И. Верховским , считавшим, что армия более воевать не может.
2 июля 1917 года совместно с министром почт и телеграфов И. Г. Церетели посетил Киев для переговоров о разграничении полномочий Центральной Рады и Исполнительного комитета киевской городской Думы, игравшей роль представительства Временного правительства в Киеве. Делегация признали законодательные полномочия Центральной Рады. При этом делегация без согласования с Временным правительством очертила географические рамки юрисдикции Рады, включив в них несколько юго-западных губерний России. Эти события вызвали правительственный кризис в Петрограде: 2 (15) июля в знак протеста против действий киевской делегации ушли в отставку все министры-кадеты.
| Министр финансов Временного правительства России | ||
|---|---|---|
| март 1917 года - май 1917 года | ||
Киев , Российская империя
Монте-Карло , Монако
Семья и образование
Родился в семье крупных сахарозаводчиков и землевладельцев Киевской губернии, происходивших из казаков (личное состояние Михаила Терещенко оценивалось примерно в 70 млн руб.). Отец - Иван Николаевич (1854--1903), мать - Елизавета Михайловна (ум.1921). Был женат на француженке Маргарет, урождённой Ноэ (Marie Margaret Noe, 1886-1968), в этом браке родились две дочери и сын Пётр Михайлович (1919--2004), живший во Франции, работавший инженером в США и Бразилии . В супруги развелись, в Михаил Терещенко вступил в брак с норвежкой Эббой Хорст (Ebba Horst).
Уже в раннем детстве свободно владел французским, английским, немецким языками, понимал древнегреческий и латынь (позднее свободно владел в общей сложности 13 языками). Окончил 1-ю Киевскую гимназию . Учился в Киевском университете , в - изучал экономику в Лейпцигском университете . Окончил юридический факультет Московского университета ( , экстерном).
Юрист, издатель, сахарозаводчик
Активно занимался семейным бизнесом, был членом правления Всероссийского общества сахарозаводчиков, членом совета Волжско-Камского банка и учётного комитета киевского отделения Азовско-Донского банка .
Деятельность во время Первой мировой войны
Министр Временного правительства
Управляющий делами Временного правительства В. Д. Набоков выделял такие качества Терещенко, как «его souplesse (гибкость), самая его светскость, отсутствие у него твёрдых убеждений, продуманного плана, полный дилетантизм в вопросах внешней политики» (впрочем, эти качества позволяли ему налаживать отношения с различными политическими силами). По словам дипломата Г. Н. Михайловского , Терещенко «стремился, не выходя, правда, из общих рамок дореволюционной политики, поставить себя по-новому как представитель революционного и демократического правительства, которое не может говорить тем же языком, что и царское». Михайловский отмечал также, что
насколько лучше по сравнению с Милюковым удавалось Терещенко ладить и с союзниками, и с Совдепом, насколько же он был совершенно безличен внутри своего ведомства, чем дальше, тем больше становясь послушным орудием в руках его высшего персонала. Если Милюков по балканским вопросам, например по константинопольскому, занимал свою собственную позицию и заставлял ведомство её принимать, то Терещенко, наоборот, очень внимательно слушал, что ему говорили, и всегда соглашался… Все директора департаментов и начальники отделов были им бесконечно довольны, так как он не мешал им управлять ведомством.
Вместе с другими министрами Временного правительства Терещенко был арестован большевиками в Зимнем дворце , находился в заключении в Петропавловской крепости .
Эмигрант
Весной 1918 года был освобождён, эмигрировал в Финляндию , оттуда в Норвегию , затем жил во Франции и Англии . Поддерживал Белое движение и иностранную интервенцию против Советской России. С был членом Торгово-промышленного и финансового комитета. Потеряв своё состояние в России, он успешно занимался бизнесом за границей, был совладельцем нескольких финансовых компаний и банков во Франции и на Мадагаскаре . Был благотворителем, создавал приюты для обездоленных эмигрантов и помогал в их обустройстве, но не афишировал эту сторону своей деятельности.
Коллекционер
От своего отца и других представителей династии Терещенко унаследовал богатейшую коллекцию произведений искусств, прежде всего - картин и скульптур русских мастеров. В коллекцию входили «Ручей в лесу», «Среди долины ровныя», «Дубовая роща» и «Первый снег» И. И. Шишкина ; «Курсистка» Н. А. Ярошенко ; «Портрет В.Гаршина» И. Е. Репина ; «Три царевны подземного царства» В. М. Васнецова ; «Сумерки» Ап. М.Васнецова ; «Девочка на фоне персидского ковра» М. А. Врубеля ; «Игроки» П. А. Федотова , а также картины
, русская церковь
Киев , Российская империя
Монте-Карло , Монако
Михаи́л Ива́нович Тере́щенко (18 марта (30 марта) , Киев - 1 апреля , Монако) - крупный российский и французский предприниматель, владелец сахарорафинадных заводов, крупный землевладелец, банкир. В - министр финансов, позднее - министр иностранных дел Временного правительства России. Видная фигура русской эмиграции, коллекционер произведений искусства, издатель.
Семья и образование
Родился в семье крупных сахарозаводчиков и землевладельцев Киевской губернии, происходивших из казаков (личное состояние Михаила Терещенко оценивалось примерно в 70 млн руб.). Отец - Иван Николаевич (1854--1903), мать - Елизавета Михайловна (ум.1921). Был женат на француженке Маргарет, урождённой Ноэ (Marie Margaret Noe, 1886-1968), в этом браке родились две дочери и сын Пётр Михайлович (1919--2004), живший во Франции, работавший инженером в США и Бразилии . В супруги развелись, в Михаил Терещенко вступил в брак с норвежкой Эббой Хорст (Ebba Horst).
Уже в раннем детстве свободно владел французским, английским, немецким языками, понимал древнегреческий и латынь (позднее свободно владел в общей сложности 13 языками). Окончил 1-ю Киевскую гимназию . Учился в Киевском университете, в - изучал экономику в Лейпцигском университете . Окончил юридический факультет Московского университета (1909, экстерном).
Юрист, издатель, сахарозаводчик
Коллекционер произведений искусств
От своего отца и других представителей династии Терещенко унаследовал богатейшую коллекцию произведений искусств, прежде всего - картин и скульптур русских мастеров. В коллекцию входили «Ручей в лесу», «Среди долины ровныя», «Дубовая роща» и «Первый снег» И. И. Шишкина; «Курсистка» Н. А. Ярошенко; «Портрет В.Гаршина» И. Е. Репина; «Три царевны подземного царства» В. М. Васнецова; «Сумерки» Ап. М.Васнецова; «Девочка на фоне персидского ковра» М. А. Врубеля; «Игроки» П. А. Федотова, а также картины В. В. Верещагина и скульптуры М. М. Антокольского. Пополнил её произведениями Гогена , Сезанна , Матисса , Ван Донгена, Дерена, Фриза, Валлоттона, Вламинка, многие из которых отбирал лично, посещая Париж, и картинами лучших русских художников своего времени - Рериха , Петрова-Водкина , Судейкина , Григорьева , Машкова , Лентулова . После национализации в 1918 году коллекция произведений живописи и скульптуры Терещенко, размещенная во дворце Терещенко постройки архитектора Викентия Беретти, была превращена в государственный Киевский национальный музей русского искусства , официально открытый на пятую годовщину Октябрьской революции в 1922 году в том же здании на Терещенковской улице.
Деятельность во время Первой мировой войны
Министр Временного правительства
В первом составе Временного правительства был министром финансов. Совместно с А. Ф. Керенским и Н. В. Некрасовым настаивал на создании коалиционного правительства с представителями социалистических партий. Во втором - четвёртом составах правительства был министром иностранных дел. В качестве министра иностранных дел выступал в поддержку выполнения Россией своих союзнических обязательств, что означало продолжение её участия в Первой мировой войне, хотя формально и принял лозунг «мира без аннексий и контрибуций», отказавшись от непопулярного тезиса своего предшественника П. Н. Милюкова о «завоевании Константинополя и проливов». В октябре 1917 вступил в конфликт с военным министром А. И. Верховским , считавшим, что армия более воевать не может.
Управляющий делами Временного правительства В. Д. Набоков выделял такие качества Терещенко, как «его souplesse (гибкость), самая его светскость, отсутствие у него твёрдых убеждений, продуманного плана, полный дилетантизм в вопросах внешней политики» (впрочем, эти качества позволяли ему налаживать отношения с различными политическими силами). По словам дипломата Г. Н. Михайловского, Терещенко «стремился, не выходя, правда, из общих рамок дореволюционной политики, поставить себя по-новому как представитель революционного и демократического правительства, которое не может говорить тем же языком, что и царское». Михайловский отмечал также, что
насколько лучше по сравнению с Милюковым удавалось Терещенко ладить и с союзниками, и с Совдепом, насколько же он был совершенно безличен внутри своего ведомства, чем дальше, тем больше становясь послушным орудием в руках его высшего персонала. Если Милюков по балканским вопросам, например по константинопольскому, занимал свою собственную позицию и заставлял ведомство её принимать, то Терещенко, наоборот, очень внимательно слушал, что ему говорили, и всегда соглашался… Все директора департаментов и начальники отделов были им бесконечно довольны, так как он не мешал им управлять ведомством.
Вместе с другими министрами Временного правительства Терещенко был арестован большевиками в Зимнем дворце , находился в заключении в Петропавловской крепости .
Эмигрант
Весной 1918 года был освобождён, эмигрировал в Финляндию , оттуда в Норвегию , затем жил во Франции и Англии . Поддерживал Белое движение и иностранную интервенцию против Советской России. С был членом Торгово-промышленного и финансового комитета. Потеряв своё состояние в России, он успешно занимался бизнесом за границей, был совладельцем нескольких финансовых компаний и банков во Франции и на Мадагаскаре . Был благотворителем, создавал приюты для обездоленных эмигрантов и помогал в их обустройстве, но не афишировал эту сторону своей деятельности.
Библиография
- Серков А. И. Русское масонство. 1731-2000. Энциклопедический словарь. М., 2001. С. 793-794.
- Михайловский Г. Н. Записки. Книга 1. М., 1993.
Напишите отзыв о статье "Терещенко, Михаил Иванович"
Примечания
Внешние источники
- Салтан А. . Олигарх. Всё про украинских нуворишей (29 ноября 2015). Проверено 12 февраля 2016.
|
||||||||||||||||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||||||||||
Россия (1918-1920)
Отрывок, характеризующий Терещенко, Михаил Иванович
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m"aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c"est l"estomac… dites que c"est l"estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.
Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.
– Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.
Маленькая княгиня лежала на подушках, в белом чепчике. (Страдания только что отпустили ее.) Черные волосы прядями вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой черными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась. Князь Андрей вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски, испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? помогите мне», говорило ее выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал ее.
– Душенька моя, – сказал он: слово, которое никогда не говорил ей. – Бог милостив. – Она вопросительно, детски укоризненно посмотрела на него.
– Я от тебя ждала помощи, и ничего, ничего, и ты тоже! – сказали ее глаза. Она не удивилась, что он приехал; она не поняла того, что он приехал. Его приезд не имел никакого отношения до ее страданий и облегчения их. Муки вновь начались, и Марья Богдановна посоветовала князю Андрею выйти из комнаты.
Акушер вошел в комнату. Князь Андрей вышел и, встретив княжну Марью, опять подошел к ней. Они шопотом заговорили, но всякую минуту разговор замолкал. Они ждали и прислушивались.
– Allez, mon ami, [Иди, мой друг,] – сказала княжна Марья. Князь Андрей опять пошел к жене, и в соседней комнате сел дожидаясь. Какая то женщина вышла из ее комнаты с испуганным лицом и смутилась, увидав князя Андрея. Он закрыл лицо руками и просидел так несколько минут. Жалкие, беспомощно животные стоны слышались из за двери. Князь Андрей встал, подошел к двери и хотел отворить ее. Дверь держал кто то.
– Нельзя, нельзя! – проговорил оттуда испуганный голос. – Он стал ходить по комнате. Крики замолкли, еще прошло несколько секунд. Вдруг страшный крик – не ее крик, она не могла так кричать, – раздался в соседней комнате. Князь Андрей подбежал к двери; крик замолк, послышался крик ребенка.
«Зачем принесли туда ребенка? подумал в первую секунду князь Андрей. Ребенок? Какой?… Зачем там ребенок? Или это родился ребенок?» Когда он вдруг понял всё радостное значение этого крика, слезы задушили его, и он, облокотившись обеими руками на подоконник, всхлипывая, заплакал, как плачут дети. Дверь отворилась. Доктор, с засученными рукавами рубашки, без сюртука, бледный и с трясущейся челюстью, вышел из комнаты. Князь Андрей обратился к нему, но доктор растерянно взглянул на него и, ни слова не сказав, прошел мимо. Женщина выбежала и, увидав князя Андрея, замялась на пороге. Он вошел в комнату жены. Она мертвая лежала в том же положении, в котором он видел ее пять минут тому назад, и то же выражение, несмотря на остановившиеся глаза и на бледность щек, было на этом прелестном, детском личике с губкой, покрытой черными волосиками.
«Я вас всех люблю и никому дурного не делала, и что вы со мной сделали?» говорило ее прелестное, жалкое, мертвое лицо. В углу комнаты хрюкнуло и пискнуло что то маленькое, красное в белых трясущихся руках Марьи Богдановны.
Через два часа после этого князь Андрей тихими шагами вошел в кабинет к отцу. Старик всё уже знал. Он стоял у самой двери, и, как только она отворилась, старик молча старческими, жесткими руками, как тисками, обхватил шею сына и зарыдал как ребенок.
Через три дня отпевали маленькую княгиню, и, прощаясь с нею, князь Андрей взошел на ступени гроба. И в гробу было то же лицо, хотя и с закрытыми глазами. «Ах, что вы со мной сделали?» всё говорило оно, и князь Андрей почувствовал, что в душе его оторвалось что то, что он виноват в вине, которую ему не поправить и не забыть. Он не мог плакать. Старик тоже вошел и поцеловал ее восковую ручку, спокойно и высоко лежащую на другой, и ему ее лицо сказало: «Ах, что и за что вы это со мной сделали?» И старик сердито отвернулся, увидав это лицо.
