Произведение достоевского двойник. "Двойник": история создания и анализ повести

И с поэтикой гоголевских петербургских повестей. На это указывала уже прижизненная критика. Основные сюжетные узлы повести – поражение бедного чиновника (фамилия Голядкин образована от «голяда, голядка», что, по Далю , значит: голь, нищета) в неравной борьбе с более богатым, поставленным выше него на иерархической лестнице соперником в борьбе за сердце и руку дочери «его превосходительства» и развивающееся на этой почве безумие героя – непосредственно продолжают сходные ситуации «Записок сумасшедшего. Другой главный мотив повести – столкновение героя со своим фантастическим «двойником» – также (хотя и в зародышевой форме) уже содержится в гоголевском «Носе ». В гоголевские иронические тона окрашен, – по-видимому, вполне сознательно – ряд отдельных эпизодов повести (так, разговор героя с лакеем Петрушкой по поводу кареты в главе I напоминает начальные сцены «Женитьбы », а описание бала в начале главы IV выдержано в стиле гоголевских комических описаний – ср. описание вечеринки у губернатора в главе I первого тома «Мертвых душ »).

Подобно гоголевским чиновникам, Голядкин – усердный читатель «Библиотеки для чтения» Сенковского и булгаринской «Северной пчелы». Из них он почерпнул сведения об иезуитах и министре Виллеле, о нравах турок, об арабских эмирах и пророке Мухаммеде (Магомете) (издатель «Библиотеки для чтения» О. И. Сенковский был ученым-арабистом и печатал в своем журнале материалы о Востоке), «анекдотцы» о «змее удаве необыкновенной силы» и двух англичанах, приехавших нарочно в Петербург, чтобы «посмотреть на решетку Летнего сада», которые составляют любимую тему его размышлений и разговоров. Пародируя в рассказах Голядкина материалы «Северной пчелы» и «Библиотеки для чтения», рассчитанные на обывательский вкус, Достоевский, следуя примеру Гоголя, соединяет в «Двойнике» изображение призрачного духовного мира человека-«ветошки» с сатирическими выпадами против изданий Сенковского и Булгарина .

Достоевский. Двойник. Телеспектакль. Первая серия

К Гоголю восходят и имена многих персонажей «Двойника» (Петрушка, Каролина Ивановна, господа Бассаврюковы и др.) и самый метод образования имен и фамилий героев со скрытым значением (Голядкин) или нарочитым подчеркиванием комического неблагозвучия (княжна Чевчеханова).

Следуя за Гоголем, Достоевский, однако, переключает действие повести в иной – трагико-фантастический – план. Он придает развертыванию событий значительно более динамический характер, чем это было у Гоголя, сближая точки зрения героя и рассказчика и изображая события в том фантастическом преломлении, какое они получают в потрясенном и лихорадочно возбужденном воображении главного героя. Сюжетом повести становятся не только реальные события, но и «роман сознания» Голядкина.

Уже в «Бедных людях» Достоевским были затронуты тема низведения дворянско-чиновничьнм обществом человека до степени грязной и затертой «ветошки», равно как и тема «амбиции» человека-«ветошки», задавленного обществом, но при этом не чуждого сознания своих человеческих прав, которое проявляется у него нередко в форме болезненной обидчивости и мнительности. Оба эти мотива получили углубленную психологическую разработку в истории помешательства Голядкина. Его раненая «амбиция» рождает постепенно усиливающуюся у героя манию преследования, в результате чего из недр его сознания возникает гротескный, отталкивающий образ издевающегося над ним и вместе с тем беспощадного к нему двойника, похищающего не только его место в чиновничьей иерархии, но и самую его личность.

Обойденный асессорским чином и вытесненный из дома своего прежнего покровителя, Голядкин, чувствуя свою беззащитность перед лицом враждебного мира, грозящего стереть его в порошок, превратить в «ветошку», хочет найти опору в самом себе, в сознании своих прав как «частного» человека, свободного вне службы и хотя бы здесь никому не обязанного отчетом о своих действиях. Но именно тут-то его и ждет комическое и унизительное поражение. Самая личность героя обманывает его, оказывается лишь непрочным, иллюзорным прибежищем, неспособным противостоять окружающим его «подлецам» и «интригантам».

Мотивы двойничества, подмены героя, преследующего его Лиха имеют фольклорное происхождение. Но в повести Достоевского они сложным образом трансформированы (как это имело место уже в гоголевском «Носе», во многих произведениях других русских и западноевропейских (Э. Т. А. Гофман ) предшественников и современников Достоевского). В русской литературе психологический мотив встречи героя с его двойником был разработан, в частности, А. Погорельским (А. А. Перовским) в обрамлении его известного новеллистического сборника «Двойник, или Мои вечера в Малороссии» (СПб., 1828), а тема раздвоения нравственного сознания (правда, не героя, а героини) – в романе А. Ф. Вельтмана «Сердце и думка» (М., 1838) – произведениях, хорошо известных Достоевскому и, возможно, повлиявших на рождение его замысла, хотя и не имевших прямых сюжетных совпадений с повестью о Голядкине.

Достоевский. Двойник. Телеспектакль. Вторая серия

Врач С. Д. Яновский, познакомившийся с писателем вскоре после появления в печати «Двойника», в мае 1846 г., вспоминает об интересе Достоевского в те годы к специальной медицинской литературе «о болезнях мозга и нервной системы, о болезнях душевных и о развитии черепа по старой, но в то время бывшей в ходу системе Галля». Интерес этот, отразившийся в «Двойнике», позволил Достоевскому, как многократно отмечали специалисты-психиатры, предельно точно воспроизвести ряд проявлений расстроенной психики. Причем примечательно, что душевное расстройство Голядкина изображается Достоевским как следствие социальной и нравственной деформации личности, обусловленной ненормальным устройством общественной жизни. Мысль о ненормальности обособления и разобщения людей, критика необеспеченности и шаткости положения личности в существующем мире, стремление обнаружить деформирующее влияние склада современных общественных отношений на нравственный мир отдельного человека связывают проблематику «Двойника» с аналогичными идеями социалистов-утопистов 1830-1840-х годов.

Признав художественную неудачу «Двойника», Достоевский и после того, как он отказался от задуманной им переработки повести, не раз указывал на ее большое значение для подготовки ряда тем своего позднейшего творчества. «Я изобрел или, лучше сказать, ввел одно только слово в русский язык, и оно принялось, все употребляют: глагол «стушеваться» (в Голядкине)», – заметил он в записной тетради 1872 – 1875 гг. И здесь же, вспоминая, что слово это приняли «на чтении «Двойника» у Белинского , в восторге, слишком известные литераторы», Достоевский записал об образе Голядкина-младшего: «…мой главнейший подпольный тип (надеюсь, что мне простят это хвастовство ввиду собственного сознания в художественной неудаче типа)». В «Дневнике писателя» 1877 г. Достоевский заметил: «Повесть эта мне положительно не удалась, но идея ее была довольно светлая, и серьезнее этой идеи я никогда ничего в литературе не проводил. Но форма этой повести мне не удалась совершенно <…> если б я теперь принялся за эту идею и изложил ее вновь, то взял бы совсем другую форму; но в 46 г. этой формы я не нашел и повести не осилил».

Охарактеризовав Голядкина как свой «главнейший подпольный тип», Достоевский указал на мотивы, связывающие «Двойника» с психологической проблематикой позднейших его повестей и романов. Намеченная в «Двойнике» тема душевного «подполья» Голядкина получила в условиях последующего периода идейной и творческой эволюции Достоевского углубленную разработку и иную интерпретацию в «Записках из подполья

Петербургская поэма

Глава I

Было без малого восемь часов утра, когда титулярный советник Яков Петрович Голядкин очнулся после долгого сна, зевнул, потянулся и открыл наконец совершенно глаза свои. Минуты с две, впрочем, лежал он неподвижно на своей постели, как человек не вполне еще уверенный, проснулся ли он или всё еще спит, наяву ли и в действительности ли всё, что около него теперь совершается, или — продолжение его беспорядочных сонных грез. Вскоре, однако ж, чувства господина Голядкина стали яснее и отчетливее принимать свои привычные, обыденные впечатления. Знакомо глянули на него зеленовато-грязноватые, закоптелые, пыльные стены его маленькой комнатки, его комод красного дерева, стулья под красное дерево, стол, окрашенный красною краскою, клеенчатый турецкий диван красноватого цвета с зелененькими цветочками и, наконец, вчера впопыхах снятое платье и брошенное комком на диване. Наконец, серый осенний день, мутный и грязный, так сердито и с такой кислой гримасою заглянул к нему сквозь тусклое окно в комнату, что господин Голядкин никаким уже образом не мог более сомневаться, что он находится не в тридесятом царстве каком-нибудь, а в городе Петербурге, в столице, в Шестилавочной улице, в четвертом этаже одного весьма большого, капитального дома, в собственной квартире своей. Сделав такое важное открытие, господин Голядкин судорожно закрыл глаза, как бы сожалея о недавнем сне и желая его воротить на минутку. Но через минуту он одним скачком выпрыгнул из постели, вероятно попав наконец в ту идею, около которой вертелись до сих пор рассеянные, не приведенные в надлежащий порядок мысли его. Выпрыгнув из постели, он тотчас же подбежал к небольшому кругленькому зеркальцу, стоящему на комоде. Хотя отразившаяся в зеркале заспанная, подслеповатая и довольно оплешивевшая фигура была именно такого незначительного свойства, что с первого взгляда не останавливала на себе решительно ничьего исключительного внимания, но, по-видимому, обладатель ее остался совершенно доволен всем тем, что увидел в зеркале. «Вот бы штука была, — сказал господин Голядкин вполголоса, — вот бы штука была, если б я сегодня манкировал в чем-нибудь, если б вышло, например, что-нибудь не так, — прыщик там какой-нибудь вскочил посторонний или произошла бы другая какая-нибудь неприятность; впрочем, покамест недурно; покамест всё идет хорошо». Очень обрадовавшись тому, что всё идет хорошо, господин Голядкин поставил зеркало на прежнее место, а сам, несмотря на то что был босиком и сохранял на себе тот костюм, в котором имел обыкновение отходить ко сну, подбежал к окошку и с большим участием начал что-то отыскивать глазами на дворе дома, на который выходили окна квартиры его. По-видимому, и то, что он отыскал на дворе, совершенно его удовлетворило; лицо его просияло самодовольной улыбкою. Потом, — заглянув, впрочем, сначала за перегородку в каморку Петрушки, своего камердинера, и уверившись, что в ней нет Петрушки, — на цыпочках подошел к столу, отпер в нем один ящик, пошарил в самом заднем уголку этого ящика, вынул наконец из-под старых пожелтевших бумаг и кой-какой дряни зеленый истертый бумажник, открыл его осторожно — и бережно и с наслаждением заглянул в самый дальний, потаенный карман его. Вероятно, пачка зелененьких, сереньких, синеньких, красненьких и разных пестреньких бумажек тоже весьма приветливо и одобрительно глянула на господина Голядкина: с просиявшим лицом положил он перед собою на стол раскрытый бумажник и крепко потер руки в знак величайшего удовольствия. Наконец он вынул ее, свою утешительную пачку государственных ассигнаций, и, в сотый раз, впрочем, считая со вчерашнего дня, начал пересчитывать их, тщательно перетирая каждый листок между большим и указательными пальцами. «Семьсот пятьдесят рублей ассигнациями! — окончил он наконец полушепотом. — Семьсот пятьдесят рублей... знатная сумма! Это приятная сумма, — продолжал он дрожащим, немного расслабленным от удовольствия голосом, сжимая пачку в руках и улыбаясь значительно, — это весьма приятная сумма! Хоть кому приятная сумма! Желал бы я видеть теперь человека, для которого эта сумма была бы ничтожною суммою? Такая сумма может далеко повести человека...» «Однако что же это такое? — подумал господин Голядкин, — да где же Петрушка?» Всё еще сохраняя тот же костюм, заглянул он другой раз за перегородку. Петрушки опять не нашлось за перегородкой, а сердился, горячился и выходил из себя лишь один поставленный там на полу самовар, беспрерывно угрожая сбежать, и что-то с жаром, быстро болтал на своем мудреном языке, картавя и шепелявя господину Голядкину, — вероятно, то, что, дескать, возьмите же меня, добрые люди, ведь я совершенно поспел и готов. «Черти бы взяли! — подумал господин Голядкин. — Эта ленивая бестия может, наконец, вывесть человека из последних границ; где он шатается?» В справедливом негодовании вошел он в переднюю, состоявшую из маленького коридора, в конце которого находилась дверь в сени, крошечку приотворил эту дверь и увидел своего служителя, окруженного порядочной кучкой всякого лакейского, домашнего и случайного сброда. Петрушка что-то рассказывал, прочие слушали. По-видимому, ни тема разговора, ни самый разговор не понравились господину Голядкину. Он немедленно кликнул Петрушку и возвратился в комнату совсем недовольный, даже расстроенный. «Эта бестия ни за грош готова продать человека, а тем более барина, — подумал он про себя, — и продал, непременно продал, пари готов держать, что ни за копейку продал. Ну, что?..» — Ливрею принесли, сударь. — Надень и пошел сюда. Надев ливрею, Петрушка, глупо улыбаясь, вошел в комнату барина. Костюмирован он был странно донельзя. На нем была зеленая, сильно подержанная лакейская ливрея, с золотыми обсыпавшимися галунами и, по-видимому, шитая на человека ростом на целый аршин выше Петрушки. В руках он держал шляпу, тоже с галунами и с зелеными перьями, а при бедре имел лакейский меч в кожаных ножнах. Наконец, для полноты картины, Петрушка, следуя любимому своему обыкновению ходить всегда в неглиже, по-домашнему, был и теперь босиком. Господин Голядкин осмотрел Петрушку кругом и, по-видимому, остался доволен. Ливрея, очевидно, была взята напрокат для какого-то торжественного случая. Заметно было еще, что во время осмотра Петрушка глядел с каким-то странным ожиданием на барина и с необыкновенным любопытством следил за всяким движением его, что крайне смущало господина Голядкина. — Ну, а карета? — И карета приехала. — На весь день? — На весь день. Двадцать пять, ассигнацией. — И сапоги принесли? — И сапоги принесли. — Болван! не можешь сказать принесли-с . Давай их сюда. Изъявив свое удовольствие, что сапоги пришлись хорошо, господин Голядкин спросил чаю, умываться и бриться. Обрился он весьма тщательно и таким же образом вымылся, хлебнул чаю наскоро и приступил к своему главному, окончательному облачению: надел панталоны почти совершенно новые; потом манишку с бронзовыми пуговками, жилетку с весьма яркими и приятными цветочками; на шею повязал пестрый шелковый галстух и, наконец, натянул вицмундир, тоже новехонький и тщательно вычищенный. Одеваясь, он несколько раз с любовью взглядывал на свои сапоги, поминутно приподымал то ту, то другую ногу, любовался фасоном и что-то всё шептал себе под нос, изредка подмигивая своей думке выразительною гримаскою. Впрочем, в это утро господин Голядкин был крайне рассеян, потому что почти не заметил улыбочек и гримас на свой счет помогавшего ему одеваться Петрушки. Наконец справив всё, что следовало, совершенно одевшись, господин Голядкин положил в карман свой бумажник, полюбовался окончательно на Петрушку, надевшего сапоги и бывшего, таким образом, тоже в совершенной готовности, и, заметив, что всё уже сделано и ждать уже более нечего, торопливо, суетливо, с маленьким трепетанием сердца сбежал с своей лестницы. Голубая извозчичья карета, с какими-то гербами, с громом подкатилась к крыльцу. Петрушка, перемигиваясь с извозчиком и с кое-какими зеваками, усадил своего барина в карету; непривычным голосом и едва сдерживая дурацкий смех, крикнул: «Пошел!», вскочил на запятки, и всё это, с шумом и громом, звеня и треща, покатилось на Невский проспект. Только что голубой экипаж успел выехать за ворота, как господин Голядкин судорожно потер себе руки и залился тихим, неслышным смехом, как человек веселого характера, которому удалось сыграть славную штуку и которой штуке он сам рад-радехонек. Впрочем, тотчас же после припадка веселости смех сменился каким-то странным озабоченным выражением в лице господина Голядкина. Несмотря на то, что время было сырое и пасмурное, он опустил оба окна кареты и заботливо начал высматривать направо и налево прохожих, тотчас принимая приличный и степенный вид, как только замечал, что на него кто-нибудь смотрит. На повороте с Литейной на Невский проспект он вздрогнул от одного самого неприятного ощущения и, сморщась, как бедняга, которому наступили нечаянно на мозоль, торопливо, даже со страхом прижался в самый темный уголок своего экипажа. Дело в том, что он встретил двух сослуживцев своих, двух молодых чиновников того ведомства, в котором сам состоял на службе. Чиновники же, как показалось господину Голядкину, были тоже, с своей стороны, в крайнем недоумении, встретив таким образом своего сотоварища; даже один из них указал пальцем на господина Голядкина. Господину Голядкину показалось даже, что другой кликнул его громко по имени, что, разумеется, было весьма неприлично на улице. Герой наш притаился и не отозвался. «Что за мальчишки! — начал он рассуждать сам с собою. — Ну, что же такого тут странного? Человек в экипаже; человеку нужно быть в экипаже, вот он и взял экипаж. Просто дрянь! Я их знаю, — просто мальчишки, которых еще нужно посечь! Им бы только в орлянку при жалованье да где-нибудь потаскаться, вот это их дело. Сказал бы им всем кое-что, да уж только...» Господин Голядкин не докончил и обмер. Бойкая пара казанских лошадок, весьма знакомая господину Голядкину, запряженных в щегольские дрожки, быстро обгоняла с правой стороны его экипаж. Господин, сидевший на дрожках, нечаянно увидев лицо господина Голядкина, довольно неосторожно высунувшего свою голову из окошка кареты, тоже, по-видимому, крайне был изумлен такой неожиданной встречей и, нагнувшись сколько мог, с величайшим любопытством и участием стал заглядывать в тот угол кареты, куда герой наш поспешил было спрятаться. Господин на дрожках был Андрей Филиппович, начальник отделения в том служебном месте, в котором числился и господин Голядкин в качестве помощника своего столоначальника. Господин Голядкин, видя, что Андрей Филиппович узнал его совершенно, что глядит во все глаза и что спрятаться никак невозможно, покраснел до ушей. «Поклониться иль нет? Отозваться иль нет? Признаться иль нет? — думал в неописанной тоске наш герой, — или прикинуться, что не я, а что кто-то другой, разительно схожий со мною, и смотреть как ни в чем не бывало? Именно не я, не я, да и только! — говорил господин Голядкин, снимая шляпу пред Андреем Филипповичем и не сводя с него глаз. — Я, я ничего, — шептал он через силу, — я совсем ничего, это вовсе не я, Андрей Филиппович, это вовсе не я, не я, да и только». Скоро, однако ж, дрожки обогнали карету, и магнетизм начальнических взоров прекратился. Однако он всё еще краснел, улыбался, что-то бормотал про себя... «Дурак я был, что не отозвался, — подумал он наконец, — следовало бы просто на смелую ногу и с откровенностью, не лишенною благородства: дескать, так и так, Андрей Филиппович, тоже приглашен на обед, да и только!» Потом, вдруг вспомнив, что срезался, герой наш вспыхнул как огонь, нахмурил брови и бросил страшный вызывающий взгляд в передний угол кареты, взгляд, так и назначенный с тем, чтоб испепелить разом в прах всех врагов его. Наконец, вдруг, по вдохновению какому-то, дернул он за снурок, привязанный к локтю извозчика-кучера, остановил карету и приказал поворотить назад, на Литейную. Дело в том, что господину Голядкину немедленно понадобилось, для собственного же спокойствия вероятно, сказать что-то самое интересное доктору его, Крестьяну Ивановичу. И хотя с Крестьяном Ивановичем был он знаком с весьма недавнего времени, именно посетил его всего один раз на прошлой неделе, вследствие кой-каких надобностей, но ведь доктор, как говорят, что духовник, — скрываться было бы глупо, а знать пациента — его же обязанность. «Так ли, впрочем, будет всё это, — продолжал наш герой, выходя из кареты у подъезда одного пятиэтажного дома на Литейной, возле которого приказал остановить свой экипаж, — так ли будет всё это? Прилично ли будет? Кстати ли будет? Впрочем, ведь что же, — продолжал он, подымаясь на лестницу, переводя дух и сдерживая биение сердца, имевшего у него привычку биться на всех чужих лестницах, — что же? ведь я про свое и предосудительного здесь ничего не имеется... Скрываться было бы глупо. Я вот таким-то образом и сделаю вид, что я ничего, а что так, мимоездом... Он и увидит, что так тому и следует быть». Так рассуждая, господин Голядкин поднялся до второго этажа и остановился перед квартирою пятого нумера, на дверях которого помещена была красивая медная дощечка с надписью:

Крестьян Иванович Рутеншпиц,
доктор медицины и хирургии.

Остановившись, герой наш поспешил придать своей физиономии приличный, развязный, не без некоторой любезности вид и приготовился дернуть за снурок колокольчика. Приготовившись дернуть за снурок колокольчика, он немедленно и довольно кстати рассудил, что не лучше ли завтра и что теперь покамест надобности большой не имеется. Но так как господин Голядкин услышал вдруг на лестнице чьи-то шаги, то немедленно переменил новое решение свое и уже так, заодно, впрочем с самым решительным видом, позвонил у дверей Крестьяна Ивановича.

Это произведение перешло в общественное достояние. Произведение написано автором, умершим более семидесяти лет назад, и опубликовано прижизненно, либо посмертно, но с момента публикации также прошло более семидесяти лет. Оно может свободно использоваться любым лицом без чьего-либо согласия или разрешения и без выплаты авторского вознаграждения.

Титулярный советник Яков Петрович Голядкин проснулся в восемь часов серым осенним днём в Петербурге в собственной квартире на Шестилавочной улице. Он остался доволен своим внешним видом, подслеповатой и оплешивевшей фигурой, а также туго набитым кошельком, в котором пересчитал 750 рублей ассигнациями.

Голядкин облачился в новую нарядную одежду, которую венчал новый тщательно вычищенный вицмундир. Он «как бы мимоходом» решил заехать на Литейной к своему доктору Крестьяну Ивановичу Рутеншпицу, с которым виделся только раз на прошлой неделе.

Глава 2

В это время уважаемый доктор сидел в кабинете, пил кофе, курил сигару и принимал пациентов. Доктор посмотрел на Голядкина с недовольством, Голядкин смутился. Доктор напомнил, что советовал ему изменить привычки, посещать весёлые компании, спектакли, клуб, дома не сидеть. Голядкин заметил, что он как все, не хуже других, но любит тишину, спокойствие, а не светский шум. Голядкин назвал себя простым незатейливым человеком, маленьким человеком, который действует открыто, без хитростей. Герой рассказал о своих предпочтениях: он не любит мизерных двуличностей, гнушается клеветою и сплетнями.

Голядкин намекал на врагов, которые взялись его погубить, пожаловался на свои обиды: Владимир Семёнович, племянник Андрея Филипповича, которого Голядкин за глаза называет медведем, получил чин асессора и задумал жениться. Голядкин предупреждал и Клару Олсуфьевну, дочь своего благодетеля, и самого благодетеля с детских лет Олсуфия Ивановича, что женихи ищут «не в ней, а подальше».

Кроме того, о нём распустили сплетню, якобы он собирается жениться на кухмистерше, немке Каролине Ивановне, в счёт уплаты обедов.

Крестьян Иванович велел Голядкину принимать лекарство, которое он выписал.

Глава 3

Это утро у господина Голядкина прошло в страшных хлопотах. На Невском проспекте он пошёл в Гостиный двор, где наторговал много товару, а затем в мебельный магазин. В 3 часа пополудни оказалось, что Голядкин купил только пару перчаток и склянку духов за полтора рубля.

После этого Голядкин перехватил червячка в ресторане на Невском и выпил рюмочку водки, затем шоколаду. Там он встретил сослуживцев, регистраторов по чину, встреча была ему неприятна. Они рассказали, что его спрашивал Андрей Филиппович.

Герой поехал к Измайловскому мосту, собираясь прийти на обед к благодетелю без церемоний, но по дороге оробел. У порога он узнал, что принимать его не велено. Голядкин велел ехать домой, но потом остановился в переулке, отпустил карету, пошёл в трактир и за обедом глубоко задумался.

Глава 4

В день рождения дочери статского советника Берендеева Клары Олсуфьевны давали великолепный званый обед. Всё, что происходит на обеде, описано высоким стилем. Андрей Филиппович провозгласил тост и выпил за здравие. Клара Олсуфьевна, подобная вешней розе, упала в объятья матери. Мать прослезилась, а отец зарыдал и назвал его превосходительство благодетельным человеком.

Владимир Семёнович, 25-летний племянник Андрея Филипповича, тоже поздравил именинницу. После обеда начался скромный бал.

Это время Голядкин, «единственный, истинный герой правдивой повести нашей», стоял на чёрной лестнице в сенях квартиры Берендеева уже третий час. После долгих колебаний и рассуждений о том, что его дело – струсить и нагадить, Голядкин прошёл в дом, попал в танцевальную залу, увидел перед собой Клару Олсуфьевну и поздравил её, но запнулся, улизнул и стал в уголок, как посторонний человек. Когда он пригласил на танец именинницу, камердинер выдворил его из дома.

Глава 5

Ровно в полночь Голядкин, который был убит, хотел от себя убежать и совсем обратиться в прах, выбежал на набережную Фонтанки. Была ужасная ноябрьская ночь. Шёл снег и дождь. Голядкину, в изнеможении прислонившемуся к перилам набережной, показалось, что рядом с ним кто-то стоял. Дважды навстречу Голядкину прошёл один и тот же человек, которого Голядкин узнал. На повороте на Итальянскую улицу этот человек догнал Голядкина, вошёл в его дом и квартиру. Голядкин нашёл его сидящим на своей постели. Ужас Голядкина объясним – незнакомец был самим Голядкиным.

Глава 6

На следующее утро Голядкин решил не предпринимать никаких действий, а потерпеть. Петрушка, впустивший вчера ночного гостя, о происшествии не говорил, но был мрачен. Голядкин решил на службу не ходить, почувствовав себя больным, но передумал.

Войдя в своё отделение, Голядкин занялся делами. Ввели нового чиновника и посадили за один стол с Голядкиным. Это оказался вчерашний знакомец. Он был точно такой же, как Голядкин, в такой же одежде. Никого из чиновников это не удивило.

Столоначальник Антон Антонович рассказал, что новый Голядкин лично беседовал с его превосходительством, имеет рекомендации. Голядкин успокоился, возродился надеждой, что всё обойдётся, решил, что его дело сторона. В 4 часа присутствие закрылось. По дороге домой Голядкин заметил, что рядом с ним идёт двойник, и заговорил первым. Двойник сказал, что почувствовал влечение к Голядкину. Голядкин не пожелал говорить с ним на улице и позвал домой, но попросил идти переулочками.

Глава 7

Петруша не удивился приходу с барином гостя, который робел, выглядел униженным, забитым и запуганным. Гость, который тоже оказался Яковом Петровичем, попросил у Голядкина знакомства и покровительства. Во время обеда гость смущался и конфузился. Голядкин-второй рассказал, как на службе пострадал безвинно, как терпел нужду в Петербурге, пока нашёл место. Рассказывая, гость плакал.

Добрый Голядкин умилился и совершенно успокоился, посчитав гостя благонадёжным. Он откровенничал с гостем, рассказал о своих секретах и предложил хитрить заодно против врагов. После четвёртого стакана хозяин предложил гостю остаться ночевать на составленных стульях.

Глава 8

На другое утро гостя не было. Петрушка не признал барина, а потом сообщил, что другой ушёл часа полтора как. Голядкин сожалел, что проврался вчера гостю, решил указать ему на дверь.

На службе Голядкин-старший столкнулся с Голядкиным-младшим, который сделал вид, что не узнал старшего, а потом обратился к нему официально и исчез. Антон Антонович предупредил Голядкина, что Андрей Филиппович дважды спрашивал о работе Голядкина.

Когда Голядкина позвал с бумагами Андрей Филиппович, к нему подкатился Голядкин-младший, предлагая «ножичком от чистого сердца» вытереть чернильное пятнышко на бумагах, внезапно отобрал документы и сам представил их его превосходительству. Когда Голядкин-старший попытался объясниться с младшим, тот повёл себя фамильярно и оскорбил однофамильца, потрепав его по щеке, щёлкнув по крутому брюшку. Голядкин, жаждал справедливого возмездия, но, одумавшись, пожалел, что не покорился. Он позволил обидеть себя и затереть, как ветошку, сам превратился в подлую грязную ветошку с амбицией. После службы Голядкин-младший убежал от старшего.

Глава 9

Обиженный Голядкин поехал к Андрею Филипповичу, но того не было дома. Зайдя в ресторан и съев расстегайчик, Голядкин вынужден был заплатить за 11 пирожков, 10 из которых съел новый господин Голядкин. Дома Голядкин написал двойнику письмо, в котором высказал негодование по поводу поступков нового Голядкина. Он послал Петрушку в департамент, чтобы тот узнал у губернского секретаря Вахрамеева адрес титулярного советника Голядкина. В ожидании Петрушки Голядкин заснул. Проснувшись, он растолкал пьяного Петрушку, который сказал, что Вахрамеев сообщил ему адрес старого Голядкина, а сам он передал письмо Голядкину-младшему и собирается уходить, потому что порядочных людей «по двое никогда не бывает». Голядкин нашёл письмо от Вахрамеева, который просил вернуть долг, советовал выгнать пьяницу Петрушку, сообщал, что новый Голядкин квартирует у честной девицы иностранки Каролины Ивановны. Голядкин ответил в письме Вахрамееву, что его оклеветали.

Глава 10

Ночь Голядкин провёл в полусне. Ему снилось, что Голядкин-младший затмил собою старшего. Именно его считают поддельным, а младшего – настоящим. Совершенно подобные Голядкины множились, и некуда было от них убежать.

Проснувшись, Голядкин написал письмо младшему: «Либо вы, либо я, а вместе нам невозможно». Поскольку Голядкин проспал, он дошёл до департамента в половине третьего, но войти не решился. Он попросил писаря разузнать, не было ли ему писем.

Голядкин-старший поднялся в департамент в сумерках. В это время возвращается Голядкин-младший и, случайно пожав руку старшему, вытирает ладонь платком. Голядкин-старший, обращаясь к Андрею Филипповичу, называет младшего подлецом. Антон Антонович объясняет, что репутацию Голядкина испортил неблаговидный поступок по отношению к благородной девице семейства благодетеля и бедной честной иностранке, а также клевета на однофамильца.

Писарь Писаренко отдал Голядкину письмо с квартиры Вахрамеева, которое тот спрятал в карман. Выйдя из департамента, Голядкин ринулся в погоню за неприятелем.

Глава 11

Голядкин-старший догнал младшего, позвал его в кофейную, чтобы поговорить. Голядкин-младший снова потрепал старшего за щёку. После этого он притворился заботливым и дружелюбным, Голядкин-старший рассчитывал на новую дружбу, но младший снова вытер ладонь после рукопожатия и ушёл, не заплатив.

Голядкин нашёл в кармане нераспечатанное письмо от Клары Олсуфьевны, которая просила спасти её от противного ей жениха, приготовив к 9 часам карету для побега.

Прочитав письмо в первом попавшемся трактире, Голядкин вынул из кармана вместо платка склянку с лекарствами и вспомнил о предписаниях доктора. Он уронил склянку, полетел на дрожках на квартиру, где департаментский сторож вручил ему казённый пакет с просьбой сдать дела.

Глава 12

Дома Петрушка объявил, что служить больше не может. Голядкин попросил о последней услуге – собрать его вещи и найти карету. Он рассуждал о безнравственности Клары Олсуфьевны, которая должна была бы выйти замуж за кого следует, но всё же без помощи нанял извозчика за 6 целковых на вечер и поехал к его превосходительству за покровительством. Его превосходительство обещал рассмотреть дело Голядкина, которого выдворили из дома, причём Голядкин-младший снова его оскорбил, набросив шинель на голову.

Глава 13

Голядкин весь промок от снега, прячась во дворе Берендеева возле кучи дров, ожидая сигнала от Клары Олсуфьевны и рассуждая о том, что убегать с ней нехорошо. К нему дважды приходил извозчик, которого он отпустил, уплатив ему положенное, потому что решил уйти подобру-поздорову.

Герой добежал уже до Семёновского моста и решил вернуться, чтобы быть посторонним наблюдателем. Вдруг его заметили из окон. К нему выбежал двойник и ввёл его в залу с бездной людей. Голядкин рыдал и не мог ничего объяснить. Он был почти совсем примирён с судьбою. Его кликнули в соседнюю комнату и посадили подле Олсуфия Ивановича. Настоящего Голядкина хотели примирить с Голядкиным-младшим, который предательски поцеловал его. Приехал доктор Рутеншпиц, посадил Голядкина в карету, а двойник некоторое время ещё бежал сзади.

«Двойник» - ранняя повесть Достоевского , написанная в 1846 г. и опубликованная во втором номере в журнале «Отечественные записки» за этот же год с подзаголовком «Приключения господина Голядкина».

Достоевский начал работать над «Двойником» после окончания повести «Бедные люди», писал произведение полгода. В 1945 г. он читал отдельные главы в кружке Белинского, они были приняты благосклонно. После издания повести Достоевский с горечью отмечал, что все её критикуют, считают затянутой и скучной, но читают с удовольствием, «перечитывают напропалую».

Достоевский принял решение переработать повесть, ему «Голядкин опротивел», но замысел писатель осуществил только через 20 лет. Он значительно сократил повесть, убрав повторы и длинноты, второстепенные рассуждения героя.

В качестве прототипа Голядкина называют писателя Якова Петровича Буткова, сотрудника «Отечественных записок», который отличался излишней робостью, мнительностью и замкнутостью, определённой забитостью. Бутков стал прототипом ещё нескольких героев Достоевского.

В окончательной редакции повесть получила подзаголовок «Петербургская поэма». Так Достоевский подчеркнул связь её с «Мёртвыми душами» Гоголя , исключительной в своём роде поэмой в прозе.

Литературное направление и жанр

Современники называли «Двойника» романом. Во втором издании Достоевский обозначил жанр как «Петербургская поэма», но слово «поэма» для Достоевского важно не как определение жанра, а как отсылка к «Мёртвым душам».

В современном значении «Двойник» - повесть, которой присущи психологизм и сатирический взгляд на общество. Психологическую разработку получила история помешательства Голядкина. Для достоверности Достоевский изучал течение психических расстройств. По словам психиатров, Достоевский довольно точно отразил изменения в поведении человека с расстроенной психикой.

Литературное направление произведения «Двойник» - реализм. Достоевский выступает как последователь Гоголя и романтика Гофмана , остро критикующих современное им общество, использующих для этого элементы фантастики. Социальное и нравственное разложение Голядкина происходит именно под влиянием ненормального, с точки зрения Достоевского, общественного устройства.

Проблематика

Вслед за Гоголем, Достоевский поднимает проблему маленького человека, порождённую самим обществом. Безумие Голядкина развивается вследствие социальной несправедливости: его соперником за руку и сердце Клары, дочери статского советника Олсуфия Ивановича Берендеева, становится чиновник более высокого ранга.

В повести поднимается проблема общественного уничижения человека до положения низменного существа, «ветошки». Для Достоевского важно изобличить «виновника» - чиновничье-дворянское петербургское общество.

Зеркальная к названной – проблема такого «забитого человека» (по словам Добролюбова), который понимает, что к нему относятся, как к грязной тряпке, но в глубине души его теплится задавленное человеческое достоинство.

Нереализованные амбиции Голядкина становятся причиной мании преследования. Двойник – порождение больного сознания Голядкина. Он делает самое неприятное для героя – унижает его. Распад личности Голядкина происходит через потерю, в первую очередь, чина. Голядкин-младший замещает место старшего, ему достаётся повышение по службе. Затем герой теряет и личность, превращаясь в жертву доктора Крестьяна Ивановича Рутеншпица.

Вне чиновничьей службы Голядкин тоже не может реализоваться, потому что распад его личности приводит к отсутствию борьбы даже за возлюбленную, которую он уступает без боя. При этом болезненное восприятие окружающих как врагов, подлецов, возможно, не соответствует действительности.

В повести поднимается также ряд социально значимых и философских проблем: проблема разобщённости людей, хрупкость и слабость человеческой личности, зависимость душевного состояния и нравственности отдельного человека от общественных отношений, влияющих на личность негативно, деформирующих её.

Сам Достоевский в «Дневнике писателя» утверждал, что ничего серьёзнее идеи этой повести в литературу не проводил.

В повести обнаруживается ряд психологических проблем, получивших развитие в дальнейшем творчестве Достоевского. Писатель называл образ Голядкина-младшего «главнейшим подпольным типом», положив основание проблеме душевного подполья своих героев. Проблема двойников тоже получила развитие в романах Достоевского, но они утратили абсолютное сходство, походили на главных героев одними чертами характера, но были противопоставлены другими, низменными, которые, возможно, не были реализованы у главных героев.

Сюжет и композиция

Сюжет повести развивается в двух планах: реальные события, происходящие с чиновником Голядкиным, и события так называемого «романа сознания» героя, реализующиеся только в его воображении.

Сюжет реального плана прост: Голядкин собирается на праздник, посвящённый именинам Клары Олсуфьевны, дочери статского советника Берендеева, его покровителя. По дороге он заезжает к врачу, которому обещает пить прописанное лекарство. Но его не пускают в дом советника, а потом выдворяют. Далее описаны два дня на службе Голядкина. В первый день он сосредоточен на посторонних проблемах и подозревает сотрудников и начальство в интригах и несправедливом отношении.

Во второй день Голядкин проспал и пришёл на службу поздно, потому что проснулся только в час дня. Он не решается зайти в отделение, поднимается туда только в конце работы. В кармане Голядкин находит письмо от Клары Олсуфьевны, о котором забыл с утра. Она просит спасти её от нежеланного жениха. Голядкин готовит карету к условленному времени, но передумывает и решает посмотреть из укрытия, как будут развиваться события. Его замечают и приглашают в дом, где передают в руки доктора.

За эти же три дня сознание Голядкина порождает двойника, которого зовут так же, он в таком же чине. Двойник знакомится с Голядкиным ночью первого дня, ночует у него и пользуется его гостеприимством, на следующий день оказывается принятым на службу в то же отделение. Там он ведёт себя по отношению к Голядкину оскорбительно, пытается выслужиться и обходит Голядкина по службе. Поскольку Голядкину не удаётся объясниться с двойником, он пишет ему письмо, которое передаёт через писаря. Вечером именно Голядкин-младший замечает Голядкина-старшего возле дома статского советника. Он же бежит за каретой, в которой врач увозит Голядкина.

Сюжет повести занимает всего 3 дня. Композиция близка к кольцевой: действие начинается и заканчивается общением с врачом, за этим следует (или этому предшествует) приход в дом статского советника, в который Голядкина первый раз не пускают, а во второй раз, зеркально, приглашают (очевидно, чтобы отдать врачу). Идея двойника возникает у Голядкина при общении с врачом, отстаёт двойник в самом конце, не угнавшись за каретой врача.

Хотя события конца повести подобны событиям начала, Голядкин воспринимает всё по-другому, даже доктор кажется ему другим, страшным.

Герои повести

Главный герой повести «Двойник» - титулярный советник Яков Петрович Голядкин. Его говорящая фамилия происходит от слова голяда , голядка , что значит голь, беднота.

В отзыве о «Двойнике» в 1946 г. Белинский назвал Голядкина обидчивым, помешанным на амбиции человеком, каких много «в высших и средних слоях нашего общества». Голядкину всё время кажется, что его обижают, что против него интригуют. Он видит опасность в любом поведении окружающих: в словах, делах, взглядах. Но, по словам Белинского, в действительности Голядкин не может ничем возбудить к себе зависти: ни личными качествами (умом и способностями), ни положением в обществе, ни богатством. Его опасения вызывают у читателя улыбку.

Белинский считает черты характера Голядкина невыразительными: не умный и не глупый, не богатый и не бедный, очень добрый и слабохарактерный. Жизнь его была бы неплохая, если бы не «болезненная обидчивость и подозрительность».

Согласно Белинскому, единственная добродетель Голядкина, которою он очень гордится, состоит в том, что он идёт прямою дорогою, ходит не в маске. Эти метафоры обозначают, что Голядкин действует открыто, не плетёт интриг. На деле же Голядкин не обладает даже этой единственной добродетелью, пытаясь всё выведать обходными путями, всё время прячась, не предпринимая решительных действий и надеясь, что всё обойдётся.

Среди других черт характера Голядкина его страх перед обществом, чувство социальной незащищённости, способность жертвовать личными интересами.

Добролюбов уже в 1861 г. отнёс Голядкина к типу «забитых людей». Критик воспринимал сумасшествие Голядкина как форму протеста человека-«ветошки» против действительности, которая его унижает и обезличивает.

Добролюбов попытался психологически объяснить причину раздвоения личности Голядкина. Раздвоение возникло у слабого человека между его желанием действовать прямо и подсознательным стремлением самому плести интриги. Голядкин-младший – и есть воплощение этой второй, нереализованной стороны робкого Голядкина. С точки зрения Добролюбова, робость и не совсем исчезнувшее нравственное начало не позволяют Голядкину принять придуманные им гадости как свои собственные. Так появляется двойник.

Мотив двойничества характерен для литературы романтизма и многократно обыгран в образе тени. Но трагико-фантастический план повести позволяет ввести образ двойника – человека с такой же внешностью (что бывает), таким же социальным статусом (это возможно), таким же именем (невозможное совпадение) и даже родом из тех же мест.

Остальные герои повести смотрят на Голядкина подозрительно отчасти потому, что подозревают в нём некоторую ненормальность. Странным поведением Голядкина можно объяснить пьянство Петрушки и его желание уйти от хозяина.

Большое значение в повести имеет речь Голядкина и других персонажей, переданная через призму его восприятия. Монологи Голядкина построены синтаксически правильно, но не передают никакой мысли: «Что, дескать, отчего ж и нет, но что если так дело пошло, то он, пожалуй, готов согласиться».

Стилистические особенности

Ещё современники критиковали повесть за чрезмерную затянутость. Белинский в защиту писателя утверждал, что огромный и сильный талант 24-летнего автора просто ещё не созрел.

Среди достоинств повести Белинский отметил избыток юмора, способность объективно созерцать жизненные явления.

Ещё одной особенностью повести Белинский назвал манеру изложения: она ведётся от автора, но языком и понятиями героя, так что читатель даже не сразу понимает, что герой сумасшедший. Этот же приём порождает комическое в повести.

Среди недостатков Белинский назвал, кроме повторов, ещё и такой: почти все герои говорят похожим языком. Но не в этом ли состоял замысел Достоевского: читатель видит всех героев глазами Голядкина, через призму его сознания преломляется и трансформируется их внешность, поступки и речь. Ещё одной причиной обезличивания героев, их невнятных речей, подобных высказываниям Голядкина, может быть идея Достоевского, что в каждом человеке есть часть сознания Голядкина.

Может показаться, и в некоторой степени это так и есть, что произведение Ф. М. Достоевского «Двойник», написанное в 1846 году, представляет собой длинную, очень мрачную и скучную повесть из жанра классической эпохи романтизма о доппельгангере, двойнике человека - темной стороне личности и антиподе ангела-хранителя. В таких произведениях у некоторых авторов их герой может не отбрасывать тени и не отражаться в зеркале. Это зачастую предвещало смерть персонажа. Двойник становится воплощением теневого бессознательного содержания (это привычки, желания, инстинкты и прочее) с его «приличными и приятными» представлениями о самом себе. Этот двойник начинает питаться за счет протагониста и по мере его ослабления и увядания становится сильнее, самоувереннее, вытесняет его и занимает его место.

Анализ повести

Очень непростым для понимания сделал свое уникальнейшее произведение «Двойник» Достоевский. Краткое содержание его будет представлено немного ниже.

Однако в нем есть над чем подумать и поразмыслить, ведь Достоевский слишком глубоко копается в человеческой душе, пытаясь вытащить наружу из нее все, что многие из нас не хотят видеть и замечать. И поэтому сразу прийти к правильным выводам не так-то и легко.

Достоевскому было 24 года, когда он написал эту повесть, или поэму, как он ее сам назвал. Она была издана в журнале «Отечественные записки» вслед за «Бедными людьми». В образе героя Голядкина писатель использовал черты характера писателя Я. П. Буткова, судьба которого была немного схожа с жизнью главного героя. А писал он в основном на тему маленького человека - мелкого чиновника, столичной бедноты, который постоянно находился в материальной нужде, вечно дрожащий с начальствующими людьми. Он знал эту тему очень хорошо, так как сам был таким.

«Двойник» (Достоевский): краткое содержание

Главный герой - Яков Петрович Голядкин - занимает должность титулярного советника. Сам по себе он человек безвредный, простодушный и мягкий. Про себя он неоднократно говорил, что человек он прямолинейный, не интриган и маски надевает только на маскарад, как это принято в светских кругах. Эти качества он при каждом случае в разговоре пытается выдать за собственные добродетели.

Голядкин чувствует себя человеком маленьким, слабым и не защищенным. Его неосознанные страхи, ущемленные амбиции и комплексы проявили в нем болезненную мнительность и склонность видеть обиду в словах, жестах и действиях. Ему постоянно кажется, что кругом плетутся интриги против него, что под него копают.

Прием у Рутеншпица

Однажды серым осенним днем герой просыпается у себя дома, подходит к зеркалу, смотрится в него и видит там свою «заспанную, подслеповатую и довольно оплешивевшую фигуру», но, как бы то ни было, остается ею доволен. И тут же он достает свой бумажник и насчитывает в нем 750 рублей со словами, что там знатная сумма.

Так начинает свое развитие повесть Достоевского «Двойник». Краткое содержание далее повествует о том, что герой собирается и едет на прием к своему доктору - Крестьяну Ивановичу Рутеншпицу.

При встрече он начинает разговаривать с ним отрывисто, сбивчиво и постоянно путается. Называет себя смиренным и незатейливым человеком, который любит спокойствие, а не светский шум, где нужно уметь комплимент раздушевный составить, а хитростям он этим не учился. Дальше он без остановки начинает говорить о том, что он человек маленький, не интриган, чем и гордится. Голядкин возмущен сватовством племянника его начальника - Андрея Филипповича. Мол, слухи идут, про «близкого знакомого», что тот дал подписку жениться, а он уже с другой стороны жених, а невеста просто бесстыдная немка Каролина Ивановна. Потом Яков Петрович уходит, думая, что доктор глуп и ничего не понимает, что оставляет Крестьяна Ивановича в полном недоумении.

А дальше Голядкин отправляется на званный обед и бал к статскому советнику Берендееву Олсуфию Ивановичу в честь дня рождения Клары Олсуфьевны - его дочери. Но слуга на пороге заявляет ему, что его не велено пускать. Тогда Яков Петрович решается тайком проникнуть внутрь. На балу многолюдно, и взоры людей сразу останавливаются на Голядкине. Он от страха забивается в угол и чувствует себя букашкой. А потом его и вовсе выдворяют на улицу.

Некто

А дальше краткое содержание «Двойника» Достоевского продолжается описанием природы. Ночь была ужасная, ноябрьская, туманная, холодная и мокрая. Голядкин спасается от «своих врагов» бегством. Он так же хотел убежать и от самого себя или вовсе «уничтожиться». На минуту он было остановился и стал смотреть в мутную черную воду реки.

Вот тут-то и появляется тот самый его загадочный двойник. Достоевский (краткое содержание также передает это) свое произведение насыщает очень одним очень странным и любопытным событием.

Вдруг расстроенный Яков Петрович замечает, что по тротуару с легкой притрусочкой идет прохожий, который потом еще несколько раз встретится ему по дороге. И самым ужасным было для него встретить незнакомца у себя дома. И этот Некто оказался его двойником во всех отношениях - еще один Голядкин Яков Петрович.

А утром он встретил его в своем отделении на работе. Это был новый сотрудник с такой же фамилией и внешностью, однако среди сослуживцев он не вызывал никаких недоумений.

После работы двойник изъявил желание объясниться с Яковом Петровичем, который сразу пригласил его к себе домой.

Обед

Хозяин обхаживает гостя, поит пуншем и кормит обедом и так проникается к нему симпатией, что предлагает с ним быть родными братьями, начать вести интриги в пику врагам, а заодно и хитрить. Рано утром гость незаметно ушел. Теперь двойник Голядкина начинает выслуживаться перед начальством самым низким образом, плетет коварные интриги, перед другими чиновниками унижает его: то щипает за щеку, то щелкает по брюшку.

Настоящий Голядкин таких оскорблений снести никак не мог: после службы, увидев двойника на лестнице, он пытается завязать с ним разговор, но тот бесцеремонно садится в карету и уезжает.

Теперь часто бегает у начальства по важным и особым делам этот двойник. Достоевский краткое содержание странных событий накаляет до невозможности. Изведенный до крайности, Яков Петрович пишет своему двойнику-обидчику письмо, в котором просит объясниться. Петрушке он наказывает узнать его адрес. Слуга в скором времени сообщает, что тот живет на Шестилавочной улице, однако Голядкин понимает, что это его адрес, и решает, что бездельник Петрушка пьян и совсем не соображает, что говорит.

Письмо от женщины

Утром Голядкин проспал и опоздал на службу. В своем отделении он передает письмо господину двойнику Якову Петровичу. Сослуживцы смотрят на настоящего Голядкина с надменным любопытством, а он ищет у всех сочувствия, но не находит. Со своим двойником он пытается объясниться в кофейной, но все напрасно.

После Голядкин обнаруживает у себя письмо от Клары Олсуфьевны, которая слезно просит спасти ее и назначает ему встречу. Он полез к себе в карман и нашел пузырек с лекарством, которое ему прописал Крестьян Иванович несколько дней назад. Оно выпадает из рук и разбивается.

Яков Петрович нанимает карету и едет сначала к его превосходительству, чтобы просить защиты, но его выдворяют в переднюю. Тогда Голядкин устремляется к Берендееву и ждет сигнала от Клары Олсуфьевны. Но вскоре его замечают гости, и его двойник просит зайти к Олсуфию Ивановичу. Тот заходит и садится возле него. Вскоре в толпе проносится: «Едет, едет!» В комнате появляется Крестьян Иванович, который и увозит с собой Якова Петровича. В это время за каретой бежит двойник, но вскоре и он исчезает. А главный герой с ужасом понимает, что Крестьян Петрович какой-то не такой, совсем не похожий на прежнего. Голядкин понимает, что он уже давно это предчувствовал.

Вот такую грустную нотку вносит в свое произведение Федор Достоевский. «Двойник» (краткое содержание, как видим, закончилось очень печально для главного героя) - это то произведение, которым можно было бы блистательно закончить свое литературное поприще, как сказал бы критик Белинский. Однако для Достоевского оно стало только началом...